Рецензия на книгу
Вокзал потерянных снов
Чайна Мьевиль
Аноним22 ноября 2021 г.Забористая графомания
Я думаю, мистер Мьевиль слегка переусердствовал в экспериментах по расширению сознания с помощью различных психотропных препаратов - хоть он и утверждает обратное. От его фантазий веет безумными сюрриалистичными галлюциногенными трипами, ну или придется признать, что мистер Мьевиль просто не очень хороший писатель, который намешал винегрет из фентезийно-мифологических элементов, отталкиваясь от противного, но так и не сумел обрамить их единым культурно-историческим каркасом. Из-за чего его вселенная, несомненно оригинальная, выглядит пёстрой мозаикой, аж до ряби в глазах.
Задумка автора мне ясна, и отчасти я ей даже сочувствую. Нас всех уже достали эльфы с орками. Хочется чего-то новенького, чего-то свежего, футуристичного, современного. Люди-жуки, люди-кактусы, люди-птицы - достойная замена осточертевшим толкиеновским расам, не правда ли? Не правда. Чтобы замена была достойной, она не должна выглядеть как что-то, созданное наспех, кое-как, для галочки. У созданной расы должна быть своя культура, свой язык, своя история, своя ментальность, свои традиции, своя религия, что бы ни понималось под этим словом. Надеть на голову человека жука или облепить ему тело иголками и поселить рядом с человеком, во всем остальном уподобив его человеку с некоторыми индивидуальными особенностями, скажем так, - это ленивая подделка, к ней прибегают неумелые начинающие авторы, которые спят и видят себя вторым Толкиеном или, на худой конец, Роулинг. Чтобы наполнить мир живыми, интересными созданиями, мало дать им сумасбродную внешность и иные органы восприятия. Если представитель другой расы иначе смотрит на мир, он будет иначе реагировать, иначе мыслить, у него будут другие желания и цели, другой способ изъясняться, другая логика, в конце концов.
Я половину книги следила за персонажем Лин, и хоть убейте, не понимаю, чем она отличается от обычного человека кроме физиологии? У неё фасеточные глаза, она видит мир кусками - окей, отлично, как это сказывается на ее способности ориентироваться, видеть окружающий ее мир, распознавать детали и охватывать картину целиком? Да никак, абсолютно никак. Во всех сценах, где повествование ведётся от лица Лин, она действует и рассуждает точно так же, как это делал бы человек. В таком случае зачем автор ввел в свою вселенную эту расу, если она ничего ей не даёт, никак не отыгрывает свою роль в истории?
Ну вот взять всем надоевших эльфов - это раса бессмертных существ, необычайно мудрых и могущественных, но их излишняя самоуверенность, консервативность и обособленность привели этот народ к упадку. Внешне эльф практически не отличается от человека, но его можно сразу же узнать по его манере общения, по повадкам и образу мышления. Заберите у Лин голову жука с его слюнями - что у неё останется от своего народа? Да ничего, потому что этот народ взялся с потолка, просто кучка бомжей причалила на кораблях и сказала: "Теперь мы будем жить здесь, и не спрашивайте, кто мы и откуда - наше прошлое слишком ужасно, чтобы говорить о нем, поэтому мы начнём свою историю здесь с чистого листа". Зашибись. Вот это уровень проработки, вот это я понимаю. Нет, конечно, всё это может быть частью глобального замысла, но простите, уж слишком напоминает попытку уклониться от подробностей, которых автор придумать не успел или не смог. Некогда объяснять, вот вам люди-жуки и люди-кактусы, их все ненавидят, потому что они выглядят по-другому. И этот детский лепет мистер Мьевиль хочет противопоставить вселенной Толкиена?
Ладно, нынешнее поколение читателей, возможно, и купилось, очарованное прелестью новизны и смелостью подачи, с таким взрослым, по-современному откровенным смакованием говна, грязи, гниющих трупов, паразитов в жопе, соплей, проституток, секса, наркотиков, крови с кишками и модных слэнговых словечек, что нынче контркультурой кличут. Просто глоток свежего воздуха после рафинированного, выспренного мира толкиенского фентези, где все такие благородные и одухотворённые, что ни вздохнуть ни пёрнуть, а на всё плотско-человеческое наложено табу. Но дальше нынешнего поколения убогая, бессодержательная, безыскусная вселенная Нью-Кробюзона от очередного "убийцы Толкиена" не пойдёт - или пора закрывать лавочку под названием Земля и открывать новую на Марсе.
Как мне кажется, мистер Мьевиль просто не писатель. Не сомневаюсь, что писать он любит - это заметно по его стилю, слишком размашистому, водянистому, изобилующему совершенно ненужными подробностями и какими-то дикими, невообразимыми околохудожественными - и несомненно вымученными - образами, которые вносят свою толику сумятицы в общую мешанину имён, названий, событий, изобретений, приспособлений, существ, политических партий, физических и магических явлений, еды, околонаучной галиматьи, диванной философии, организаций... Читать этот сумбурный, некрасивый, нескладный, перегруженный деталями и корявыми метафорами, лишенный ритмики текст невероятно трудно. Я, как правило, отношусь снисходительно к плохим текстам, если автор взамен предлагает увлекательный сюжет. Точно так же я могу примириться с вяло текущим сюжетом, если автор - настоящий мастер изящной словесности, если его текст как музыка для глаз, если его хочется смаковать и перекатывать на языке, радуясь особенно удачным и точным формулировкам, оживляющим картинки в твоей голове. Мистер Мьевиль, увы, относится к многочисленной группе авторов, которые, обладая неплохой фантазией и, главное, завидным рвением, лишены обоих талантов, необходимых хорошему рассказчику: умению рассказывать красиво и интересно. Через книгу мистера Мьевиля приходится продираться, как свозь бамбуковый лес, орудуя мощным тесаком под названием "дальше должно быть интереснее". Мой тесак сломался на половине этой книги, между тем как я прошла с ним, ни разу не споткнувшись, три книги Томаса Манна и две с половиной книги трилогии Моргана "Видоизменённый углерод". Никогда не думала, что мне придётся произнести настолько кощунственные слова, но мистер Морган, как оказывается, ещё не самый худший представитель бумагомарателей. У него по крайней мере есть понимание того, как грамотно выстроить композицию и ввести читателя в свою вселенную так, чтобы завязка основного конфликта не укатилась к 400-ой странице книги, состоящей из 800 страниц.
В смысле, композиция этой истории - сущий кошмар, катастрофа. Я очень хотела, чтобы эта книга мне понравилась, я на это надеялась, потому что слышала о ней много хорошего. Но я давно так не страдала, пытаясь - а я действительно очень старалась - найти в ней хоть что-то хорошее. Хоть что-то, что дало бы мне повод продолжить эту пытку скукой и добраться до финала, потому что я ненавижу бросать книги недочитанными. Но бог ты мой, как же долго автор раскачивает завязку! Как долго представляет персонажей, которые совершенно не стоят представления, настолько они пустые, неинтересные, тусклые. Как много здесь лишних диалогов, лишних сцен, ненужных описаний, бессмысленных отступлений. Я просто вязла в них, чувствуя, как меня засасывает в болото графомании, неистового словоблудия, бессмысленного и беспощадного резонёрства. Как часто автор, с присущей многим графоманам страстью к интригам, вываливает на голову те самые ублюдские сцены, где персонажи, которых ты встречаешь впервые, обмениваются туманными репликами о событиях и именах, ровным счётом ничего тебе не говорящих, но как бы подразумевающих, что они очень, очень-очень, невероятно важные и лучше бы тебе их запомнить, чтобы через несколько глав, собрав по крупицам недостающие разъяснения, радостно воскликнуть: "Ах вот оно что! Ну теперь-то всё понятно! Ох и здорово же закручено!" Обожаю, когда меня вынуждают читать текст, который не имеет для меня никакого смысла, чтобы понять, о чём шла речь, только через 200 страниц, если, конечно, по какой-то странной случайности я всё ещё буду об этом помнить! Даёшь интриги!
Ещё одна моя боль - диалоги. Они ужасны, до жути неестественные, словно их не человек писал, а робот, имитирующий речь человека. У этого робота заклинивают шестерёнки, поэтому периодически он сбивается с тона, и тогда персонажа, ведущего диалог, начинает плющить, таращить и кидать из одной эмоции в другую, иногда прямо ей противоположную, никак не соотнеся ни реплики, ни реакцию персонажей с декларируемыми эмоциями. В один момент говорящий смущается, в следующей - злится, в следующий - пытается успокоить собеседника, который, между прочим, и не думал волноваться, в пятый он кричит и топает ногами, чтобы под конец взять себя в руки и спокойно закончить свою мысль. Такое чувство, что автор, написав диалог без авторских ремарок, возвращался и начинал, пользуясь какой-то шпаргалкой для начинающих писателей, бездумно шлёпать вставки, поясняющие эмоциональный настрой участников диалога, абсолютно не понимая, что он делает и зачем, потому что психология и человеческие эмоции - пустые звуки для мистера Мьевиля.
Я просто не знаю, за что здесь можно зацепиться. Автор использует непозволительно много слов для описания единицы информации, из-за чего концентрация содержательности текста начинает стремиться к нулю. Персонажи плоские, неинтересные, и это в лучшем случае. В худшем - раздражающие, как Айзек, который мало чем похож на учёного профессора, скорее на нерадивого студента, которого выперли с 4 курса за либеральное диссидентство, и теперь он промышляет незаконными экспериментами на бабушкином чердаке. По своему умственному развитию, манере общения, поведению, образу жизни и рассуждениям это ещё не вполне взрослый человек, и не вполне оформившаяся личность. Я наблюдала за ним половину 800-страничной книги, и я так и не поняла, что это за человек, какой у него характер, к чему он стремится, почему он должен быть мне не безразличен. Он учёный, он любит науку и женщину-жука, что окей, учитывая, что жук она только от шеи и выше. А Лин - скульптор, она любит искусство и Айзека, и ещё она вегетарианка. Мне кажется, я ничего не упустила.
Про сюжет я могу сказать примерно столько же, потому что к моменту, когда я отчаялась одолеть монструозное детище мистера Мьевиля, он только-только проклюнулся - я имею в виду сюжет. Но, вопреки моим надеждам, это нисколько не подстегнуло моего интереса. Напротив, мой интерес угас, не успев разгореться, едва и без того полудохлый сюжет начал спотыкаться о политические злые#будни с какими-то стачками и несогласованными митингами. Такое распыление читательского внимания совершенно не помогает ухватить нить повествования. Я понятия не имею, что происходит в этих сценах, каких-то людей хватают, бьют, допрашивают, подпольную редакцию сжигают - что, собственно, я должна по этому поводу думать? Я должна сочувствовать забастовщикам? С какой стати? Из всего, что я узнала о вонючем, полном говна и грязи Корбюзоне - что его было бы неплохо спалить к чертям со всеми его обитателями, и воздух на планете станет чуточку чище. Что меня действительно интересует — каким хером эта ваша вселенная пришла к тому, что загонять преступников в шахты и на рудники стало менее эффективно, чем отправлять их в лаборатории на наверняка сложные и дорогостоящие процедуры переделывания? Это, бесспорно, будет шикарно выглядеть на широком экране, но меня интересует, насколько экономически оправдано такое решение.
Я не успела проникнуться переживаниями и нуждами персонажей, не успела разобраться во вселенной, не успела увлечься сюжетом, как меня с головой окунают в зловонный чан с политикой. Казалось бы, как это вообще возможно, ведь половина книги позади? Что могло занять 400 страниц текста, если не описание истории и культурных особенностей различных рас, не подробное и обстоятельное описание вселенной и действующих в ней правил, не предыстории всех действующих персонажей с самого их детства и не завязка сложного, запутанного сюжета - спросит меня никто? Отличный вопрос! - отвечу я. Самой хотелось бы это узнать, потому что хоть пристрелите меня, а я не вспомню, какой такой невыразительной мутью были заполнены эти бесконечно долгие страницы. Полагаю, бесчисленными описаниями слизи, говна, грязи, соплей, сточных канав с нечистотами и прочими элементами антуража модной контркультурной фэнтезятины, в которой мало смысла, зато очень много атмосферы.
Все баллы, что я ставлю этой книге, отправляются в корзину безудержной фантазии мистера Мьевиля. Я вижу, он очень старался быть оригинальным. Возможно, даже чересчур перестарался. Ах да, и обложка симпатичная.
9494