Рецензия на книгу

• 

  Аноним13 октября 2021 г.

  Знаменательное перечитывание

  Правду говорят, что не все прочитанные в детстве книги стоит перечитывать уже во взрослом возрасте.
  Книга Астафьева - это сборник повестей и рассказов, в разные годы, до и после перестройки, издававшийся с разным содержанием. С начала 90-х, естественно, полнее, да и последний рассказ "Вечерние раздумья" с комментарием были написаны Астафьевым в 1991 году.
  Не знаю, сокращённый или полный текст сборника читала я в младшей школе, но очень многое детская память благоразумно скрыла. Остались светлые впечатления от игр в "Гори-гори ясно" и сожаление после удара лаптовой битой по больным почкам, катание с горки до приступа ревматизма и уважение к деревенским учителям в "Фотографии, на которой меня нет", баловство у речки с пещерой в "Коне с розовой гривой", бунт Витьки на бабушку и называние стеклянной кринки "Что ты мне говно всякое суёшь" и соответствующий ответ громогласной бабушки Катерины Петровны... Видимо, напечатанное в книге слово "говно" тогда меня поразило именно своей письменностью и запомнилось, а подобный эпизод ругани в аудиокниге я не нашла. Получается, в аудиоверсии чтения Вадимом Панфиловым начисто отсутствуют несколько рассказов, а остальные могут быть вольно сокращенными. Недостачу восполнила из электронной версии, но полностью перечитывать не стала. Видимо, в детстве реально читала средний вариант или остаётся на память грешить.
  В частности, вся средняя часть сборника про пребывание Витьки с отцом и мачехой в Игарке просвистела мимо моего мозга. Запомнилось сравнение двух противоположных по характеру и поведению дедов, немного о зимней рыбалке, но голод и прозябание бесприютного Виктора вылетели начисто. Забылась и злость ослабевшего мальчишки, а потом и обида повзрослевшего писателя, так и не простившего заполярных родственников. Сейчас удивилась его пренебрежению к благотворительности, даже малой помощи, мол, простаки сибирские откупались хлебом-солью с заднего окна от пришлых людей и каторжан с лихой дороги, снедью на кладбищах отделывались от памяти о родственниках, которых свели в могилу. Не слишком ли вымещать обиду за личное и обобщать на всех? Допустим, что Витька, внук Катеринин, герой не совсем автобиографичный. Если бы он был в большей степени персонажем, а не отражением автора, откуда бы взялась у него настолько злая обида на земляков? Неужели Астафьева столько лет донимал тот скудный приём у деда Павла? Промелькнуло и злорадство о кончине бабушки из Сисима после смерти утонувшего в Енисее мужа. Причём оговорка без продолжения в других рассказах, или я по ключевому слову поиском не нашла.
  Ошарашило меня это взрослое, далеко в прошлое и будущее всматривающееся злорадство. Проникало оно брюзжанием об испоганившем природу человеке и в длинные пейзажные зарисовки. Проникало и диссонировало. Вот поёт язык книги на описании леса или реки, но вдруг струна обрывается бурчанием о поганых людишках, сбивает настрой уха с мирного лада, чтобы через полминуточки вернуться к пейзажу. Ну зачем? Пусть бы пейзаж до конца отвлечения автора от основного сюжета, а потом бы отдельный рассказ на ворчание! Так и сбивалось моё настроение в третьей части. Огорчила меня заброшенность линии о левонтьевских орлах. В третьей части Астафьев упоминает послевоенную судьбу разных спившихся, изработавшихся односельчан, похороненных старух, а о своих друзьях детства умалчивает. Обидно. Дядя Левонтий, отец отчаянной оравы, личность противоречивая, но с крепким моральным стержнем. В жизни рядом с таким жить было бы тяжко, но как героя книги я его уважаю. В трудную для села минуту выправил себя и без лишних понуканий соседей.
  Бабушку Катерину Петровну ещё в детском прочтении зауважала за мудрость и практичность, но сейчас бы не позавидовала её зятьям и невесткам. Тяжело бывает с подобными "генералами". Заметьте нюанс, именно генералами, а не генеральшами. Кажется, переборчивость в помощи Витька унаследовал от неё.
  Ещё в детстве не запомнились, а сейчас резанули насмешки потылицынских пацанов над городской беззубой Катенькой со стишком про сороку. С хронологией в сборнике туго, но в следующем рассказе автор упоминает, что, когда он, 17 или 18-летний фзо-шник заходил в гости к тёте Любе, Катя училась во втором классе. Праздник у бабушки был за лет 6-7 до того. Получается, 10 или 12-летние лбы ржали над трёхлетней малышкой, а это как бы отрефлексировать не надо. Краткий эпизод, но задел всепрощением к себе и дальнейшей непримиримостью к другим ближним.
  Всё же не жалею, что перечитала сборник. В командном чатике развернулась дискуссия по опыту многомесячного хранения сырых куриных яиц. Я тоже чокаю, а не штокаю, хоть и не сибирячка. Что-то из быта тех лет и мест знакомо и мне.
  Поподробней об аудиоверсии. Вадим Панфилов читает основательно, не торопясь, в меру выразительно, но по неполному изданию 70-х годов.
  P.S. Мысль крутилась несколько дней, но в основной текст не влезла. Всемирная урбанизация и индустриализация развивающихся стран были неизбежны, но неужели только у нас они прошли настолько криво... С каждой книгой о том периоде непрекращающиеся Вздохи в пустоту.
  P.P.S. На сайте Книга-в-ухе нашла запись с радио России чтения Астафьевым рассказа "Конь с розовой гривой". Не так выразительно, как я бы ожидала, но послушать любопытно.

  27

  1K