Рецензия на книгу

• 

  WinterSunflower16 сентября 2021 г.

  Я думала, что не буду писать отзыв на эту книгу. Мне вообще порой страшно писать о книгах, которые попадаются в списках "мировой классики". Но в итоге я не смогла промолчать. И тогда появилась короткая заметка о ней. А потом, спустя какое-то время, к ней всё-таки прибавилось то, что я могу теперь назвать отзывом. В тандеме они выглядят примерно так.

  В моей жизни наконец-то наступил момент, когда вместо научных статей и фэнтези я взяла в руки книгу старины Эрнеста.

  Ладно. Статьи тоже приходится читать. Но после их витиеватых длинных предложений, щедро приправленных терминами, смысл которых до меня обычно доходит с третьего раза, даже если я помню их и знаю значение каждого, эти короткие, ёмкие предложения и "быстрые" диалоги для меня просто бальзам на душу.

  Что ещё? Это, пожалуй, та книга на которую я никогда не смогу написать отзыв. Во всяком случае, не сейчас. Не потому что "классика", а потому что несмотря на довольно размеренное повествование она всё-таки оставляет по-своему тяжёлый след. Может из-за темы. Может всё-таки из-за моего восприятия.

  Кажется, это снова одна из тех книг, про которые я не могу сказать "хорошо" или "плохо". И даже "средне" сказать не могу. Потому что всё зависит от точки зрения, от того, с какой стороны и по каким критериям оценивать. (А теперь вспомним мистера Китинга и вырвем страницу с указаниями критериев оценки к чёртовой бабушке!)

  От себя лично: "классику" читать надо. Любую. Но не потому что кто-то пристыдил вас за незнание, она оказалась в списке по учебной программе или внезапно стала модной в этом году и даже не потому, что это уже "классика". Такие книги берут в руки, потому что действительно хотят их прочесть и готовы соглашаться и спорить с автором, независимо от чужого мнения. Читайте, потому что в данный момент вашей жизни просто не можете это не прочитать.

  Как-то так.

  Ох и наломала я дров с этим... отзывом! Ох, наломала... Но последние несколько строк всё ещё актуальны, вне всяких сомнений. Про короткие и очень короткие предложения Хэмингуэя, пожалуй, тоже. Мне даже сейчас трудно что-то написать слёту. А вроде и хочется. Эти предложения — как кирпичики. По ощущениям точно. Несколько слов, ничего лишнего, как-будто они беспощадно обрублены, обтёсаны по краям и уложены один над другим по всем правилам строительства. Из этих слов-кирпичиков на страницах книги вырастают тексты-стены: твёрдые, грубоватые, но по-своему прекрасные в этой голой, не вычурной простоте. Их читаешь «в лоб», есть мысль — вот она. Никто не собирается доносить её исподволь, никто не станет здесь с тобой, читатель, осторожничать. О войне, так о войне. О любви, значит о любви. И вот уже кирпичики превратились в чеканный строевой шаг марширующих войск: раз-два, раз-два. А вот они рассыпаются, трескаются, откалываются друг от друга, рисуя в голове картину сражения без приукрас и сглаживаний.

  Тема войны (не суть которой) в принципе, сама по себе, сложна. Не тем, что случаются на ней ужасные эпизоды (она в целом, как явление, одна сплошная ошибка), не тем, что есть разные точки зрения и неизбежно возникнет спор (поиск виноватых и правых, оправданий или аргументов «категорически против»), а тем, что любой чувствующий и сочувствующий человек обычно проникается доверием к конкретному рассказчику. К тому, за кем ему приходится следить в условиях этой самой войны. А он - этот рассказчик - далеко не всегда идеален, если копнуть поглубже.

  Это могли быть статьи о том, что произошло в глобальном смысле и сводки смертей, это могли быть эпичные фрагменты непростой трагической эпохи, это могли быть истории о жертвах и самоотверженности, героических подвигах и примерах силы духа. Но это история об усталости. Для меня именно об этом. Когда война — данность, обычная, изрядно надоевшая работа. Каким бы ни был «солдатский быт», какой бы ни была цель и кто бы ни считался правым или виновным, устали все. Лишь немногие, наконец, обрели своё «я» именно на поле сражения. Остальные только его теряют. Идеи, долг, что-то ещё... Нет разницы.

  А чувства остались. Своеобразные, но крепкие, настоящие. И вот ты дезертир. И ты бежишь не от смерти, но от войны. Хорошо, если есть с кем и куда бежать. Хорошо, если есть тот, кто не выдаст. Но сам побег обрекает тебя на гибель.

  Нет-нет, ты не покинешь этой воюющей планеты, но внутри, там, где когда-то ещё жило то, что заставляло двигаться, принимать решения, давало ощущение осмысленности существования в «сейчас» и перспективы его продолжения в будущем, там уже нет ничего.

  Ничего, сколько не заливай выпивкой.

  Ничего, сколько не кричи в ночь.

  Ничего.

  Совершенное, абсолютное ни-че-го.

  И ты ещё можешь остаться солдатом или послать всех куда подальше. И ты ещё можешь наплевать на весь мир с его разборками и потрясениями. Но быть человеком в полном смысле этого слова — вряд ли. Да и вообще быть, вряд ли... Потому что теперь, после пережитого — как?

  Но что-нибудь да останется. Например, оболочка. Да и та исковерканная.

  Это не потеря — убийство. Убийство души, если в неё вообще можно верить, когда случается что-то вроде. И убивают не сражения, не усталость, не пули. Убивает один несчастный случай, весь мир, сложно запутанная цепочка причинно-следственных связей и несправедливая беспомощность сильных людей.

  От тебя только что откололи кусок, а ты не заметил. И пошёл дальше. Уже не сам — тень, осколок, выбитый из общей мозаики жизни. Но строки этой прозы всё ещё пугающе ровные, прямолинейные, безжалостно точные.

  Как будто бы ничего не изменилось.

  Как будто бы всё вышеописанное не имеет никакого значения.

  Как будто нам просто рассказали историю.

  И от этого холодного спокойствия разрывается сердце...

  3

  631