Рецензия на книгу
И дольше века длится день…
Чингиз Айтматов
arabist20 января 2013 г.Поезда в этих краях шли с востока на запад и с запада на восток…
По сторонам от железной дороги в этих краях лежали великие пустынные пространства — Сары-Озеки, Серединные земли желтых степей.
В этих краях любые расстояния измерялись применительно к железной дороге, как от Гринвичского меридиана…
А поезда шли с востока на запад и с запада на восток…Дольше века длился один день из жизни Едигея Буранного, день, освященный смертью, ведь он ехал хоронить своего друга и наставника Казангапа на древнем родовом кладбище Ана-Беййит. И в пути по великим сарозекам, где человек мал и велик одновременно, он вспоминал свою жизнь. Качаясь на нестареющем верблюде, двигаясь по земле предков, под небом предков, дорогой предков, он думал о том, что совершил за свою жизнь. А сделал он немало: воевал, вернулся живым, обустроился с женой и детьми на разъезде Боранлы-Буранный. А еще любил, до боли любил, скрывая свои чувства, и боролся, и прощал, и помнил. И повторял своей жизнью великий ход сарозекской истории, бесконечной и непрерывной, подтверждая собой, свои существованием, что
материя мучительно думает и судит о себе через человека.Какой же мелочью на этом фоне выглядят бесчинства советской власти, фантастические космические программы; как малы они рядом с великим таинством Жизни и Смерти в степях.
Романы, подобные этому, схожи с большими фресками по тематическому охвату. Тем не менее, мне кажется, что основная линия связана с памятью. Человеческая память - удивительный дар. Только благодаря ей зачастую держится хрупкая культурная пыльца, рассеянная по миру. Потому-то так и страшны манкурты, забывшие своих отцов и матерей, свой язык и свою историю. Потому-то и связаны в истории все влюбленные, а белое облако продолжает преследовать властителей. Как говорил персонаж другого произведения Айтматова:
...если люди не будут помнить отцов, то они испортятся... тогда никто не будет стыдиться плохих дел, потому что дети и дети детей о них не будут помнить. И никто не будет делать хорошие дела, потому что все равно дети об этом не будут знать.Само повествование шагает, как верблюд по степи, по форме повторяя древние речитативные традиции. Миф сплетается с реальностью, да и сама история Буранного Едигея через полвека выглядит легендой. Но память и слово о нем хранятся и передаются дальше, отвечая старым заветам.
И книга эта - вместо моего тела,
И слово это - вместо души моей15275