Рецензия на книгу
The Magician
W. S. Maugham
Asea_Aranion22 августа 2021 г.Роман «Маг» Сомерсета Моэма относится к раннему творчеству – этим можно объяснить и экспериментальную тему, и то, что сам автор назвал «стилем пышным и высокопарным... хотя и вполне соответствующим изображаемому предмету». Несмотря на большую популярность Моэма в СССР, «Мага» не включали в собрания сочинений (так же, как в десятитомник Алексея Толстого не вошли четыре «страшные истории») и даже вовсе не переводили вплоть до 1991 года. Однако, хотя сухого рационального объяснения происходящему в романе не предлагается, и чисто фантастическим его назвать нельзя: автора интересует, пожалуй, не только и не столько магия как таковая – механизмы, по которым она работает – сколько характеры людей и их реакция на необычное, странное, пугающее. Моэм, будучи всё же реалистом, изображает актуальное для рубежа XIX-XX веков настроение общества: предчувствие «конца века» шло рука об руку с оккультизмом. Вместе с тем это было время ярких личностей, становившихся центром внимания общественной жизни, даже своего рода развлечением («Я знаю, вы любите странности человеческой натуры; среди моих гостей будет одна супружеская пара, которая вас чрезвычайно заинтересует; это такие экстравагантные люди!»), а с другой стороны – обладавших, по определению Бердяева, «исступленным чувством личности и личной судьбы», жаждой сотворить самого себя и стать выше всего человеческого. Герой романа Оливер Хаддо, имевший реального исторического прототипа, отнюдь не просто «злой колдун», сгубивший прекрасную девушку. При всей театральной преувеличенности это многогранный образ, в котором наряду с отталкивающей внешностью, жестокостью, беспринципностью есть и ум, и эстетическое чувство (см. сцену в гостиной Маргарет, когда Хаддо говорит ей о картинах), и целеустремлённость. Последнее качество, впрочем, амбивалентно: им наделён и Артур, антипод «мага» – человек науки, заурядный внешне, лишённый, по его собственным словам, воображения и художественного вкуса. Отрицавший саму возможность существования магии, Артур идёт на попытку вызвать дух возлюбленной из мёртвых, чтобы убедиться в виновности Хаддо, коль скоро иного выхода нет и юридическая практика бессильна. Когда же в финале романа мы видим череду неудачных попыток создать гомункула – жутких, перекорёженных существ – невольно думаешь, что вот иная сторона непреклонного упорства на пути к знанию. Магия в «Маге» вообще довольно мрачная – не та, что строит за ночь хрустальные дворцы: она у Моэма представлена, в общем-то, наукой, которой можно овладеть по книгам (доктор Поро, не обладающий никакими сверхъестественными способностями, успешно воспроизводит ритуал некромантии), но окрашена стремлением к власти, алчностью и цинизмом, питается тёмными сторонами души. Даже сами гомункулы, в алхимических легендах бывшие существами невероятно мудрыми, показаны отвратительными уродцами, терзаемыми диким, бессмысленным гневом. Надежда на хэппи-энд, увы, не оправдывается, но Оливер Хаддо и его страшный дом исчезают с лица земли. Тот, кто пошёл против естества природы, не доживёт до рассвета, озаряющего лик земли – развязка классическая, но достойная.
Что же касается развязки второго романа, который по игре "Книжная дуэль" предлагалось сравнить с произведением Моэма – а именно Дом доктора Ди – то до неё я не дочитала и не испытываю по этому поводу ни малейших угрызений совести. Это была первая для меня книга Питера Акройда, хотя с незапамятных времён стоит на полке Сгоревшая жизнь , за которую теперь я уже вряд ли возьмусь. Автор в своей области «истории с биографией», должно быть, человек знающий, но как можно писать текст и не видеть, что получается какая-то бессвязная чушь. Моэм, возможно, не ставил себе слишком высокой планки и угождал вкусам читающей публики, любящей увлекательность и мелодраматичность, но по крайней мере ясно, что за характеры он рисует и какую функцию в сюжете выполняет та или иная сцена. При чтении Акройда в голове крутится один вопрос: «Зачем?» Зачем этот диалог, зачем эти подробности, зачем два временных плана, зачем было придавать Джону Ди такой мерзкий характер, зачем я вообще всё это читаю. Вплоть до 65% текста, где я остановилась, повествование никуда не движется. Из него, вероятно, можно почерпнуть некоторые исторические детали, но я пришла читать роман, а не путеводитель по древнему Лондону. Магическая тема (основание для сравнения книг) у Акройда размазана по тексту так, что вычленять её пришлось бы не иначе как алхимическим способом – она и везде и нигде по сути. Вроде бы литературный доктор Ди исповедует более высокие цели, чем Оливер Хаддо – «...точно так же, как последние отбросы в ходе химической женитьбы могут обратиться в золото, мы, люди, вернёмся к свету. И тут нас осеняет дыханием величайшей тайны мира; ибо нельзя ли воспринять этот свет и слиться с божеством ещё до наступления смерти?» – но ты, читатель, роешься в этом романе, как жук в навозе, в поисках глубинного смысла.Содержит спойлеры11652