Рецензия на книгу

• 

  Аноним7 августа 2021 г.

  ДЕРИПАСИЙ ГАНДЖУБЕРСЕРКОВ

  Роман-антиутопия (утопiя в оригинале) Виктора Пелевина, в которой самый актуальный писатель нашей с вами современности (первый тираж романа 150000 экз, кто еще себе такое мог позволить?) доводит до логического конца все основные тенденции развития общественной жизни, представляя шокирующую разум картину победы бездуховности, цинизма и обмана. На мой скромный взгляд, это самое мощное произведение автора со времен «Священной книги оборотня». Саркастический, безжалостный, захватывающий, феерически смешной и горестный текст. Отталкиваясь от древнейших литературных традиций и опираясь на классические образы («Отелло», «Пигмалион», «Франкенштейн», целая череда книг Стругацких, ничего, что через запятую?) Пелевин выдал текст потрясающей силы в жанре остросоциальной фантастики (притчи, поэмы, греческой трагедии, любовного романа, учебника по политологии, нужное подчеркнуть). Если кто-то устал от его предыдущих опусов и отложил книгу, то знайте, что Вы ошибались. Сообщаю об этом исключительно как потребитель пелевинских букв со стажем: на этот раз Виктор Олегович своего верного читателя не подвел.

  Главный герой, от чьего лица ведется рассказ, - Демьян-Ландульф Дамилола Карпов, пост-антихристианский мирянин-экзистенциалист, либеративный консервал, влюбленный слуга Маниту, боевой летчик CINEWS INC - корпорации, снимающей новости и снафы, а заодно и выполняющей карательные функции. Диспозиция: над Оркландом, расположенным в Сибири, на антигравитационном приводе висит искусственный город Бизантиум (Биг Биз), из которого «люди» управляют «орками», ограничивая их технологический и политический прогресс. Сюжет построен на взаимоотношениях Дамилолы и его суры Каи с молодыми орками Грымом и Хлоей, попавшими в Биг Биз и познающими основы мироздания. Роман композиционно построен очень точно и изящно, это отнюдь не бессистемный поток мыслей, разбавленный фирменными остротами. При этом, Пелевин, как всегда, держит нос по ветру. В книге, подписанной в печать 17.11.2011 года, автор пишет от лица представителя правящей нации, в которой можно легко осознать наследницу идей крупнейшей демократии мира: «Оркские революции готовят точно также, как гамбургеры, за исключением того, что частицы говна в оркских черепах приводятся в движение не электромагнитным полем, а информационным. Даже не надо посылать к ним эмиссаров». Главный герой занимается видеорядом при подготовке к войне, на стадии «первой волны заголовков «мир предупредил орков». Количество афоризмов на единицу текста превышает все конкурентные параметры: «Сила современной философии не в силлогизмах, а в авиационной поддержке». Потрясает эпических масштабов картина битвы «людей» с «орками» под прицелом кинокамер, где на стороне первых сражаются роботы, киногерои, дракулы, мушкетеры и черепашки-ниндзя, а вторые строем идут на смерть от заводных игрушек.

  Ключевое слово нового мира – «маниту». Это и Великий дух, и монеты и монитор. «Нормальный публичный интеллектуал предпочитает комфортно лгать вдоль силовых линий дискурса... Иногда он позволяет себе петушиный крик свободного духа в безопасной зоне - обычно на старофранцузском, чтобы никого случайно не задеть. Ну и, понятно, разоблачает преступный оркский режим...Любое другое поведение экономически плохо мотивировано».

  «У орков есть два вида элитной гвардии - отряды, которые должны строиться по правую и левую руку от кагана, «правозащитники» и «ганжуберсерки» («левозащитниками» их не называют, потому что эта сторона считается у орков нечистой). В боевом смысле они примерно равноценны, но из-за своих трубок, бород и дредов ганджуберсерки гораздо лучше смотрятся на маниту… Правозащитники носят длинные черные плащи со спастикой и больше похожи на попов, чем на солдат». Выдуманный автором мир напрямую связан с миром сегодняшним и отличается на редкость продуманными политической, религиозной, архитектурной и социальной концепциями. Вспоминаются Стругацкие, роман напоминает «Трудно быть богом» вывернутый на изнанку и прошитый новыми нитками. «Политический режим - либеративная демократура в форме манитуальной демархии... Государственный язык - церковноанглийский, но в ходу также и верхнерусский. Политическая система - двухпартийная ритуальная». Условно, остатки золотого миллиарда контролируют обломки построссийского пространства на манер «прогрессоров» уже после того как от него отказались латиноамериканские наркобороны. Особо смешно выглядят искаженные данные об историческом процессе через пять-шесть столетий: «Я где-то читал, что «Хеннелора» - это позывной античного аса Йошки Руделя из партии «Зеленых СС», удостоенного Красного Креста». Йошка Фишер из партии Зеленых. Ганс Рудель, нацист, самый известный пилот «штуки», единственный награжденный Гитлером Рыцарским крестом с бантами. «Хеннелора» - действительно позывной его штурмовика. И такая путаница повсеместно.

  «Та тщательно составленная смесь заискивающей робости и лютой ненависти, из которой состояли оркские новости, не поддавалась имитации».

  «Наши предки микрочипы делали,- сказал приезжий с юга. Дядя Жлыг сплюнул. -Да ты че, с пальмы упал? Это пропаганда все. У каждой цивилизации есть свой технологический предел...Какой микрочип можно сделать в уркаганате под шансон? Тут можно качественно производить только один продукт - воцерковленных говнометариев». Масса интереснейших изобретений: мандалайка - трехструнная мандолина. Спастика - из политкорректности не буду пояснять, что это такое. «Боевая ладья уркагана была замысловатым сооружением из дерева на прочной раме из дерипасия, установленной на восьмиосную платформу «Даймлер Моторенваген». Где-то в таком вот стиле. «Следует помнить, что непримиримая борьба с диктаторией - одна из важнейших функций продвинутой современной диктатории, нацеленной на долгосрочное выживание. Подельники уркагана могут пустить на самотек образование и медицину, но никак не эту чувствительнейшую область, иначе может произойти непредусмотренная ротация власти».

  Особая роль в книге отводится диалогам Дамилолы и объекта его сексуальных устремлений. «Внизу, у орков, царит зло... Можно любого чпокнуть с высоты, и не ошибешься - по ним любой удар точечный... Так что никаких моральных проблем тут нет. А если они возникнут, я тебя уверяю, что наши сомелье и дискурсмонгеры решат их за пять минут в первом же выпуске новостей.... Свари-ка кофе. А то папочке скоро на вылет. - Чтоб ты подавился своим кофе, палач». Биоробот (сура, кукла) Кая выступает в качестве голоса рассудка и совести описываемой эпохи. В силу того, что хозяин выстроил ей максимальный диапазон настройки «духовность», она является вместилищем древней мудрости, регулярно подгружаясь текстами и знаниями. Философские отступления наделяют текст навыками учебного пособия. Так, например, на стр. 193-201 автор вкладывает в рассказ пытаемого клюшкой для гольфа дискурсмонгера основы описываемого в романе нового постинформационного мироздания, в котором кино и новости, две структурирующие реальность функции слились в одну, став религиозным снафом после тотального взрыва недоверия к им обеим и крушения существовавшего мирового порядка. А на стр. 397-410 обосновывает, почему человека имеет смысл рассматривать практически как биоробота - химически программируемую модель, с той точки зрения, что если Маниту – выдумка человека, то это одна история, а если человек – выдумка Маниту, то уже совсем другая. Не изменяя своим привычкам осмысления бытия, Пелевин пишет: «Но на самом деле твоя жизнь – это просто коридор мучений. Среди вас нет ни добрых людей, ни злодеев, а только бедняги, которые хотят чем-нибудь себя занять, чтобы забыть о своей боли. Жизнь – это узкая полоска между огнем страдания и призраком кайфа, где бежит, завывая от ужаса, так называемый свободный человек. И весь этот коридор – только у него в голове».

  ВЫВОД: "Отлично". За текстом отчетливо встает лик автора, спрятанный за черными очками, и, возможно, впервые, становится ясно, что ему очень больно от того, что он видит, и печально, что все, что он может - это писать эти тексты, смешные и трагичные одновременно. Пелевин, на самом деле, очень грустный человек, наверное. Он возвышается над литературным процессом как елизаровский пастернак, раскинув крылья, и не прекращает смеяться хриплым каркающим голосом.

  10

  1,3K