Рецензия на книгу

• 

  Аноним8 января 2013 г.

  Торнтон Уайлдер принадлежит к тому же поколению американских писателей, что и Скотт Фицджеральд, Уильям Фолкнер, Эрнест Хемингуэй, Джон Дос Пассос и Томас Вулф. Родившись в семье дипломата, он, в отличие от своих собратьев по перу, никогда не нуждался в деньгах и получил серьезное академическое образование. Знание нескольких языков, в том числе древних, преподавание истории и просто огромный культурологический бэкграунд освободили его от необходимости описывать свою жизнь или места, в которых побывал (по крайней мере, на начальном этапе). Он мог свободно ориентироваться в пространстве любых эпох, языков или стран.
  
  «Мост короля Людовика Святого» написан в период «краткого» Уайлдера. Его первый роман «Каббала» (1926 г.) насчитывал 43000 слов, «Мост…» (1927 г.) - 33000, а «Женщина с Андроса» (1930 г.) - 23000. Из-за этого их часто относят к повестям. Но именно небольшой объем, на мой взгляд, позволил создать настоящую квинтэссенцию романа.
  Краткость «Мост короля Людовика Святого» способствовала такому уровню насыщенности действия и погружения в атмосферу испанского Перу восемнадцатого века, не говоря уже о феерическом языке и развернутых описаниях каждого события или чувства, что Пулитцеровскую премию 1928 года можно считать вполне заслуженной.
  
  В основу романа легли истории пяти человек, завершивших свой жизненный путь на рухнувшем 20 июня 1714 года мосту Святого Людовика. Маркиза де Монтемайор и ее компаньонка Пепита, дядюшка Пио и мальчик Хаиме, а также молодой человек Эстебан двадцати двух лет отроду, вроде бы случайно оказавшиеся в роковой точке, на самом деле, связаны между собой, порой невидимыми нитями общих знакомых или устремлений.
  Весь смысл существования полусумасшедшей маркизы заключался в любви к дочери, сбежавшей от деспотизма матери в Испанию. Любви, неизбежно заканчивающейся скандалами при совместной жизни, и принимающей порой гротескные формы в разлуке.
  Узнав о беременности Клары…
  

  
  Она сделалась кладезем медицинских познаний и советов. Она прочесывала город в поисках знахарок и наводняла свои письма народной мудростью Нового Света. Она впала в самое постыдное суеверие. Чтобы уберечь свое дитя, она завела дикарскую систему табу. Она не позволяла завязать в доме ни одного узла. Служанкам запрещалось заплетать волосы, а на себе она прятала смехотворные талисманы благополучного разрешения от бремени. Четные ступени лестниц были помечены красным мелом, и служанка, случайно наступившая на четную ступень, изгонялась из дому с воплями и слезами.

  
  Но из всех пятерых именно маркиза войдет в историю через свои письма к дочери, ставшие образцом эпистолярного жанра XVIII века и предметом тщательного изучения в последующие времена. Впрочем, это побочная линия в романе, всего лишь дополняющая основной сюжет.
  
  Дядюшка Пио боготворил женщин. Воспитав из 12-летней Камилы, певшей в кабаках, великую актрису, он со временем стал обузой, которого просто вычеркнули из жизни, лишив всякого смысла существования. На мосту он окажется вместе с сыном Камилы, страдающим эпилепсией.
  И, наконец, Эстебан – один из братьев-близнецов, подброшенных к стенам монастыря и воспитанных настоятельницей матерью Марией дель Пилар. Оставаясь как бы в тени повествования, мать Мария, на самом деле, является чуть ли не главной героиней романа, связанной со всеми жертвами несчастного случая.
  
  Что вызвало отторжение.
  Некая схематичность и недоговоренность линии жизни Камилы. Она, фактически, получилась калькой с некоторыми вариациями образа маркизы, прописанного гораздо более подробно.
  Не совсем понятны некоторые эпизоды из жизни дядюшки Пио. В романе не упоминается ни одна статья его серьезных трат, но при всех своих талантах он так и не скопил сколько-нибудь значимого состояния. И даже вынужден был с юной Камилой ездить по провинциям, нанимаясь на тяжелые случайные приработки.
  И откровенно раздражает голливудский хэппи-энд, когда под сенью монастыря собираются бывшая актриса и вернувшаяся из Испании дочь маркизы Клара, чтобы воплотить в жизнь идеи матери Марии.
  Сила Уайлдера обернулась его слабостью. С легкостью воссоздав мир XVIII века, он оказался гораздо слабее своих менее аристократичных собратьев по перу в описании повседневной жизни.
  ***
  Но, в любом случае, книга достойна прочтения. Это действительно, вершина романического искусства первой половины XX века.

  15

  76