Рецензия на книгу

• 

  My_wonderland_27 июня 2021 г.

  Фокус смещается

  Фокус смещается. Смещается сначала в пространстве — он то на лице девушке, то на стене с нарисованным садом, то на обогревшем теле "английского пациента". Фокус то приближается, и мы видим крупным планом лицо войны — Кип стоит по колено в воде (нет, все не слишком страшно — Ондатже не "пугает", показывает войну "лояльно", отражение в душах, как в зеркалах), и ещё ближе — Кип бежит по саду и кричит, грохочет гром; то отдаляется — Италия, Тоскана, средневековая вилла с дырками в стенах близ Флоренции, девушка что-то сажает на грядки. Потом фокус смещается во времени, чуть раньше, чуть позже, намного раньше, намного позже, кем была она и кем стала, он на войне — сапер, он много лет спустя в Индии — врач.
  Представьте себе предмет или человека (пусть это будет Хана с книгой и бокалом вина ночью; или Хана, читающая английскому пациенту), окружённого десятками камер, снимающих с разных ракурсов. То камера показывает свет от свечи, падающий на книгу, так что мы можем различить строки, то глаза Хана, полные живого интереса, то её руки, смахивающие прядь волос со лба, то корешок книги, торчащий у английского пациента из под подушки. Одна из главных черт произведения — фрагментраность, лоскутность, самоценные кусочки пазла, которые складываются нет, не в реальность, но в сказку.

  
  Эта книга — сказка. Здесь нет неприкрытой правды о войне, людской душе, о любви. Той самой "правды-матки", которую "режут". Это сказка-утешение о том, что любовь может быть красивой и протягивать невидимые нити через годы, не смотря на расставание на века; о том, что можно быть чутким, дружить, спасать друг друга — я вспоминаю нобелевскую речь Ольги Токарчук про чуткость, и вот она — воплощенная, и так не бывает да: этот остров, эта вилла как кусочек рая среди хаоса, бомб, комнат с тремя стенами, а место четвёртой, которой нет, занимает звёздная ночь. "Колыбель качается над бездной", и это та и не та бездна, которую имеет ввиду Набоков, — это бездна войны, бездна пережитых страданий — смерти близких, отрезанных пальцев, собственного обгорелого тела, "любви, как солнца, которое видит закат".

  
  О книга об Италии и об искусстве. О спасении мира красотой, об утешении красотой, о том, что красота даёт силы жить.
  "Прислонившись щекой к грязному илу, молодой сапер-сикх вспоминал лицо царицы Савской и представлял, что прикасается сейчас к ее нежной щеке. Только такое желание могло согреть его в холодной воде. Он снял бы вуаль с ее волос и положил руку ей на грудь".

  
  Это книга о ненависти к убийству и смерти. Эта ненависть — крик Кипа, ради неё он оставил все, и любовь тоже.
  Эта ненависть — упорство Ханы и её слова:
  "Я никогда не верила во все эти религиозные ритуалы, которые устраиваются для умирающих, в их вульгарную напыщенность. Как они смеют! Можно ли что-то говорить, когда человек умирает! " Как они смеют! Как смеют люди умирать?

  
  Это книга о достоинстве и глубинной его подложке — человечности, которая в самых ярких своих проявлениях становится святостью.
  "Он заметил в лице ангела жесткость, которой раньше не ощущал. Обманывает белый цветок в руке ангела. На самом деле этот ангел – тоже воин. Подумав так, Кип закрыл глаза и отдался власти сна".

  ***
  Это просто красивая книга. На краю пропасти, чуда или несчастья:

  "Иногда ложилась там, где вообще не было стен: стелила матрац на самом краю комнаты, засыпая под скоплениями звезд и плывущими в небе облаками, просыпаясь от раскатов грома и бликов молнии".

  Содержит спойлерыОткрыть

  3

  330