Рецензия на книгу

• 

  Аноним7 июня 2021 г.

  Бабья доля

  Бывают авторы, знакомясь с которыми, сразу понимаешь - «мой писатель», настолько созвучны их мысли твоим собственным или же их идеи вызывают восхищение, а происходящее на страницах книг завораживает или глубоко трогает. А бывает - наоборот, признавая писательский талант, мастерство рассказчика, чувствуешь пропасть между вами и понимаешь, что не попадаешь в их круг читателей. Так у меня вышло с творчеством И.Грековой – первая прочитанная книга «Перелом» оставила странное послевкусие и ощущение несогласия с автором. Но потребовалось прочесть вторую, чтобы понять, что нам с писательницей не по пути.

  И вроде тема данного произведения весьма интересна – жизнь женщин во время и после ВОВ, бытовые зарисовки о жизни прошлых поколений, да и пишет автор проникновенно, много внимания уделяя внутреннему миру героинь, поднимая как моральные вопросы, так и проблемы воспитания. Более того, в данном произведении весьма приятная главная героиня, интеллигентная, порядочная женщина, которая, обладая стойкостью, пытается наслаждаться жизнью, несмотря на трагичные моменты и потери, которые ей пришлось пережить.Но все же я вижу много общего с «Переломом» и не только во внешнем описании героини (она тоже много времени провела в больнице, начала жизнь практически с чистого листа, хромает и ходит с палочкой), но и во внутреннем мироощущении. Главное, что вызывает мое неприятие, это вечная вина, постоянное принижение себя, которое как знамя несут главные героини Грековой, будто бы излишняя деликатность, отчасти непритязательность - это положительное качество порядочного человека.

  
  Менее всего правой я ощущала себя. С моей назойливой, скорее всего дурной привычкой все время глядеть чьими-то глазами я смотрела на себя со стороны — глазами Паньки, Капы, даже Ады Ефимовны, даже Анфисы, в общем-то любившей меня, и разнообразно раздражалась. Я понимала, как должны раздражать мои неловкие пальцы, согнутая спина, пристальный взгляд, моя манера мыть чашки не просто как люди моют, а с содой и солью... Ясно, они были правы, а я скорее всего нет.
  
  Этот невозвращенный долг до сих пор меня мучит рядом с другими долгами и винами, которым нет числа.

  Такие женщины готовы не только за себя нести вину, но и заодно за мужчин (как за мужей, так и за сыновей), будто бы именно они ответственны за счастье своих близких, а не каждый человек - сам творец своего настроения.

  
  
  Когда вернулись, Федор был пьян и пил четыре дня беспробудно. Он не кричал, не буянил, но как-то падал внезапно и страшно, будто ударенный, и погружался в беспамятство.
  «Господи, припадочный, — думала Анфиса. — Моя вина».
  
  Тогда он ее ударил. Губу в кровь рассек. Ударил и ушел. Вернулся трезвый.
  — Ты, Фиса, меня прости. Не знаю, что со мной делается. Я на работу поступаю.
  Анфиса, конечно, заплакала:
  — Да разве я... Мало ты меня побил, Феденька. Я еще не такого стою.
  Федор отмахнулся с брезгливостью
  
  Самого Федора я не видела, потому что опустилась на колени рядом с Анфисой — она упала и колотилась головой об асфальт, а я подставляла руку, чтобы оберечь эту голову...
  — Через меня зарезало! — кричала Анфиса. — Я виновата! Арестуйте меня, арестуйте!
  
  Укоризна относилась не к Федору — ко мне... И в самом деле, разве не была я виновата?
  
  А вина была моя. После того как он начал ходить к Аде Ефимовне, я на некоторое время из дурацкого своего самолюбия оставила его в покое. Не хочет — не надо. Тут-то я его и упустила. Потом спохватилась, но поздно. Ушел человек. Так и не удалось мне к нему пробиться.
  
  Наверно, не только Вадим был виноват перед нами, но и мы с Анфисой были перед ним виноваты. Особенно я. Мне-то надо было быть умнее: ведь я не была, как Анфиса, жертвой рабьей материнской любви...

  Вообще, в этой книге есть некий культ мужчин, наверное, это и понятно, после войны их стало слишком мало, поэтому жизнь всей коммуналки преображается с появлением мужчины. Героиня мечтает только о сыне, да и политрук тоже призывает родить именно сына (интересно, как бы сложилась судьба матери, роди она дочь, столько же избалованной вышла бы девочка или такого почитания дочь не удостоилась?) На примере Анфисы писательница показывает, как желание услужить или положить свою жизнь на алтарь чужого счастья, приводит к тяжким последствиям.
  

  
  — Она что? Она думает, виновата, ну и старается, услуживает. А мне это больше всего невыносимо, ее услужение. — Помолчал и прибавил: — Душит она меня.
  
  Анфиса кормила своего сына. Она вся переливалась в него, в своего хозяина. Никто никогда не был ей таким хозяином, ни Федор, ни Григорий, никто. Только Вадим.
  

  Но не только мать, словно планета, крутится вокруг сына-Солнца, другие женщины этой квартиры тоже слишком много внимания уделяют в целом непримечательному, даже отталкивающему пареньку, да и писательница в целом роман о жизни разных женщин сводит к тому, что вырастет из этого залюбленного парня.

  Стоит отметить, что книга написана в реалистичной манере, тут достаточно много драмы, потому что главную героиню окружают весьма несовершенные, а моментами весьма злобные люди, которые, конечно, имеют и положительные качества, но предпочитают ругать, критиковать и постоянно ссорятся, отравляя себе и другим жизнь.

  Хотя концовка у писательницы вновь, как и в Переломе, вышла чуть рафинированной, с весьма сомнительной правдоподобностью.

  Так что, подводя итог, отмечу - книга хороша тем, что глядя на героев, понимаешь, как не стоит поступать, ведь ни один из персонажей не годится для подражания, это скорее отражение тех ошибок советского воспитания и норм прошлого века, которые до сих пор можно встретить и в текущей действительности.
  

  71

  1K