Рецензия на книгу

• 

  Аноним7 мая 2021 г.

  Неустроенная девочка из "Детства", отчаянно желающая изливать свои мысли на бумаге, вырастая, получает такую возможность в "Юности". Нелюбимые работы сменяют одна другую, даря независимость от родителей, танцевальные партнёры целуют, чтобы никогда больше не вернуться, а юность, как и детство, видится просто обязательным этапом, который нужно перетерпеть. Жажда писать и публиковаться в Тове неистова и затмевает собой почти всё, в том числе и внешний мир. Случайный разговор вдруг оборачивается тем спасательным кругом, о котором она так долго мечтала, и дверь в мечту оказывается распахнута, а окружающее пространство наконец кажется дружелюбным и поддерживающим. И всё это на фоне пламенных речей Гитлера из колонок квартирной хозяйки и последующей нацистской оккупации Дании.

  После первых двух книг "Зависимость" несколько ошарашивает. Интонации стремительнее, тональность колется. Тове проходит через замужества и разводы, измены и деторождение, аборты и зависимость от наркотических веществ. Она предаёт и вновь обретает себя, и вновь предаёт, она неистово погружается в творчество и предаёт его и снова к нему возвращается, поскольку это единственная стабильность в её жизни, та ниточка, без которой нет смысла и её самой. Честно, едко и цепко, совершенно без жалости к собственной персоне, не ища виноватых, Тове описывает самые мрачные бездны, куда падала и откуда выкарабкивалась, чтобы вновь упасть и вновь ползти наверх.

  И как же это бесконечно замечательно, что творчество авторов, не особо вписывавшихся в своё время, сегодня открывают заново: Тове Дитлевсен активно переводят не только на русский, но и на другие языки, а её жизнь изучают. "Копенгагенская трилогия" начинается в конце Первой мировой войны и продолжается после Второй, описывая историю взросления, становления, метаний и ошибок, зависимости душевной и физической. На всего лишь пятистах страницах своего автофикшна Тове сумела вычленить из единичной истории совершенно универсальные составляющие и рассказать о них так, что они кажутся близкими и понятными полвека спустя, в другом времени, в других обстоятельствах.

  37

  1,4K