Рецензия на книгу

• 

  k__b14 сентября 2012 г.

  Что же, мой нелюбимый Набоков! Мы с тобой опять провели несколько (достаточно много, говоря откровенно) часов.
  Я уже вижу, как с одной стороны к этой рецензии подползают любители и защитники Набокова с "прекрасный стиль", "глубокое понимание людей" и "мастерство", а с другой ханжески настроенные "как такое можно писать, а уже тем более читать". Очевидно, придется разочаровать и тех, и других.
  Для меня "Лолита" началась с тяжелых, темных книжных шкафов у бабушки, со слов всех родственников "тебе еще рано это читать". Но абсурд ситуации заключается в том, что именно тогда мне это и надо было читать. В средне-старшей (кто же теперь вспомнит, когда именно) школе меня бы это поразило. Я бы читала лишь оттого, что это скандально и "каждый образованный человек" должен прочитать. И чем раньше он прочитает - тем сильнее флер интеллигентности. Короче, тогда, прочитав пару страниц, я вернула книгу на полку, чтобы никто не заметил пропажи. Наша вторая встреча с «Лолитой» произошла гораздо позже, когда я лихорадочно готовилась к экзамену и читала «Дар». Что же мы видим в «Даре»? Весьма неожиданно:
  

  
  Однажды, заметив исписанные листочки на столе у Федора Константиновича, он сказал, взяв какой-то новый, прочувствованный тон: «Эх, кабы у меня было времячко, я бы такой роман накатал… Из настоящей жизни. Вот представьте себе такую историю: старый пес, – но еще в соку, с огнем, с жаждой счастья, – знакомится с вдовицей, а у нее дочка, совсем еще девочка, – знаете, когда еще ничего не оформилось, а уже ходит так, что с ума сойти. Бледненькая, легонькая, под глазами синева, – и конечно на старого хрыча не смотрит. Что делать? И вот, недолго думая, он, видите ли, на вдовице женится. Хорошо-с. Вот, зажили втроем. Тут можно без конца описывать – соблазн, вечную пыточку, зуд, безумную надежду. И в общем – просчет. Время бежит-летит, он стареет, она расцветает, – и ни черта. Пройдет, бывало, рядом, обожжет презрительным взглядом. А? Чувствуете трагедию Достоевского? Эта история, видите ли, произошла с одним моим большим приятелем, в некотором царстве, в некотором самоварстве, во времена царя Гороха. Каково?» – и Борис Иванович, обратя в сторону темные глаза, надул губы и издал меланхолический лопающийся звук.

  
  "Ну-ну", - подумала я. Почитаем все же.
  Когда тебе 23, то ничего запретного в "Лолите" уже не остается. Ты все это где-то видел, где-то слышал, а теперь лишь идешь по смутно знакомым следам и заполняешь пробелы.
  Конечно, Набоков гениален. Его язык и сравнения потрясающи. Он щедр на слова и использует их поразительно уместно. Видим абсолютно все. Знаете, бывает так в книгах, что ты забываешь, какое время года, где герои... тут так не бывает. Каждую секунду ты видишь и помнишь, где они, что с ними, какие запахи окружают. Замечательное погружение. И как же мне было жаль, что я не достаточно умна и образована, чтобы в конце книги вместе с Гумбертом решать загадки, оставленные в отельных книгах. Очень-очень печальный факт.
  А теперь про мою нелюбовь. Зачем так? Зачем так осуждать, презирать, отплевываться от своих героев? Каждый раз, когда читаю Набокова, поражаюсь этому. Может, он их и любит, но какой-то уж больно "странною любовью". Гумберт просто поуши слаб, невнятен, убог и порочен. Лолита не сильно лучше, еще и глупа, опорочена, сломлена. Поражают бесконечные дебаты по поводу нравственности книги. Что? Набоков же все сказал. Про Гумберта он сказал в самом конце, когда герой размышляет о том, что его следовало бы оправдать за убийство, но максимально наказать за то, что он сделал с Лолитой. Про Лолиту он говорит не так очевидно в книге, описывая её в конце неприятной и все такой же глупой, а потом, куда более очевидно, когда задумывалась экраницазия. Набоков отрицает, что Лолиту должна играть молодая девочка. Он говорит, что эта роль для карлицы - взрослой и порочной. Обласкал обоих!
  Короче, разврат не вижу (вижу смутно), зато моразизаторства сверхмеры. Да, простым людям не заслужить одобрения Набокова. Никак нет.
  О чем еще можно сказать? Кое-как перекатываясь со страницы на страницу дошла до конца, когда стало интересно. Но интересно было недолго. Книга закончилась.

  18

  96