Рецензия на книгу

• 

  apcholkin19 февраля 2021 г.

  Перемирие в эрзац-времена

  
  
  «Может быть, скоро и для моей мамы наступят радостные дни. Ей ведь тоже хочется, чтобы кончилась война. Война продолжается уже почти четыре года, а конца всё не видно. Мама плачет, потому что все её братья убиты или умерли. Я их никогда не видела, но вязала им напульсники и шарфы, и у меня то и дело спускались петли.» (И. Койн. Девочка, с которой… Махаон, 2019, с. 62)
  
  «Отец пошёл с нами <в цирк> к медведю, мы хотели отнести ему искусственного мёда. Но медведь уже умер. Ему не давали мяса, – в этом виновата война. Мне хочется, чтобы был мир, мне хочется, чтобы медведь был жив. Я хочу, чтобы медведь жил». (ibid., с. 74)
  
  «Все апельсины похожи на маленькие луны. В школе мы всегда поём: “Милая луна, ты так тихо плывёшь…” Много маленьких лун уплыло в мой живот. Но тётя Милли сказала, что желудок у меня испортился потому, что я по вечерам тайком читаю в кровати.» (ibid., с. 98)
   
   
  *
   
  
  Илл. Евгении Двоскиной
   
  Когда мы с Хенсхеном Лаксом, Отхеном Вебером и швайневальдовскими детьми играли на стройке в пожарных и открывали воду в кранах, чтобы тушить пожар, меня подловила тётя в красивом сером костюме. Сначала я решила, что её подослала моя тётя Милли увести меня домой и что она наша дальняя родственница – еще одна моя тётя! Но она сказала, что специально приехала из будущего, чтобы повидать меня и что её зовут так же, как и меня – Ирмхен. Я, конечно, ей не поверила, потому что взрослых людей не зовут как детей. Вот когда мой лучший друг Хенсхен Лакс вырастет, его будут звать Ханс, и я тоже буду его так звать. А меня будут звать Ирмгард, хотя мне совсем не нравится это имя. Я вообще не хочу становиться взрослой, потому что тогда я стану такой же, как моя мама, и буду постоянно долдонить своим детям, чтобы они вели себя прилично. Но они, конечно, будут вести себя неприлично, как я, и я буду злиться. Я этого не хочу…

  Я так и сказала этой женщине, что я ей не верю, но она сказала, что она на самом деле из будущего, потому что она – это взрослая я. Я ей опять не поверила. Тогда она сказала, что докажет. Она сказала, что это я кинула череп профессора Вебера в окно противной Майзерши, и тогда я ей почти поверила, потому что о том, кто кинул череп, знали только я, Хенсхен Лакс и Отхен Вебер, и когда наши родители при целом полицейском требовали от нас рассказать всю правду, никто из нас ничего не рассказал, это точно, потому что тогда бы мои родители наказали меня именно за то, что я бросила череп, но они наказали меня только за то, что я вечно устраиваю выходки и подбиваю на них мальчишек. Ни про какой череп они мне вообще не говорили, да это вообще не наш череп, а череп отхеновского отца, вот пусть он и ругает за него Отхена. Отец Отхена держал череп в коробке на чердаке, потому что он ему давно надоел. Я бы на его месте вообще не шумела из-за этого черепа… Но тогда получается, если эта тётя знает, кто бросил череп, значит, она знает то, что знаем только мы трое – я, Хенсхен Лакс и Отхен Вебер. Но они – мальчики, получается, что эта тётя… Ирмгард… тётя Ирма… на самом деле – я.

  Она подарила мне набор цветных карандашей. Я не забыла сказать ей спасибо и попросила  следующий раз принести мне чего-нибудь вкусного поесть. Но это не обязательно. Она пообещала. Она выглядит упитанной и говорит, что у них в будущем с едой нормально, но с другим не очень. Я, конечно, не всегда думаю о еде, только когда мне надоедает есть морковные котлеты и тёртую брюкву, а хлеб я не ем с тех пор, как у меня вскочили нарывы на ногах и наш доктор Боненшмидт сказал, что это у меня от плохого хлеба. Вкусненькое для меня – мармелад; мама говорит, что он эрзац, но чтобы его купить, надо отстоять длинную очередь. Яйца бывают только по праздникам, пирожные дорогие, а у нашей семьи сейчас мало денег. Но всё-таки в нашей семье никто не умер от голода, как тот медведь из цирка. Мне очень жалко медведя, и мне стыдно, что, когда я его толкнула и он упал, глядя на меня печальными глазами, я подумала, что его этому обучили. А еще жалко клоуна из цирка, который сам был очень худой, потому что цирку трудно зарабатывать деньги во время войны. Нет, бывает и по-другому. Например, когда я продала свои старые учебники глупой Мютти Кугель и пошла с Элли Пукбаум и Гретхен в парк, в кафе, и мы на все деньги наелись лимонного мороженого с орехами и малинового с ванилью. Мы прогуляли уроки, потому что стащили у фройляйн Кноль старые записки от наших родителей, чтобы считаться больными; главное было гулять целый день подальше, чтобы нас не  увидели знакомые. Потом наша махинация вскрылась, и меня в школе и дома опять сильно ругали, но я уже к этому привыкла. Наш сосед господин Кляйнерц говорит, что не надо огорчаться на родителей, что это дело житейское.

  Тётя Ирма сказала, что она хорошо помнит все свои, то есть мои, проделки и приключения, и если они приводят к последствиям, которые не нравятся взрослым, то это нормально, потому что эти проделки – проявление детского свободолюбия, непосредственности и даже жестокости, но детская жестокость не останется у взрослого, если его не заставляют в детстве быть «примерным ребенком». Тётя Ирма сказала, что если слушаться в детстве скучных и злых взрослых, то сам станешь скучным и злым, поэтому она мне благодарна. Она сказала, что она гордится мною, что я очень хорошая девочка. Она так и сказала: «Спасибо тебе, Ирмхен!» За что спасибо? За то, что я не слушаюсь взрослых и она стала такой, какая она есть. Она в самом деле не скучная и не злая. Если она – это я, то мне за себя не стыдно. Я терпеть не могу взрослых, которые постоянно меня пилят только потому, что я ребенок, но тётя Ирма сказала, что взрослые сами друг друга всегда пилят. Я сразу представила папину пилу. Они что, не знают пословицу «не пили сук, на котором сидишь»? Ведь если взрослые будут друг друга пилить, то на кого они положатся, когда наступит беда? Например, война?..

  Тётя Ирма сказала, что у них в будущем скоро снова будет война. Я спросила, опять нападут французы и русские? Нет, сказала она, опять нападем мы. Я сначала не поняла, зачем нам в будущем на кого-то нападать, если у нас будет много еды, но потом вспомнила, что, когда нет войны, у генералов скапливается много солдат, и они не знают, чем их занять с утра до вечера. Попробуй, придумай задание такой прорве народу! Когда у нас с Хенсхеном Лаксом и Отхеном Вебером были в подчинении всего четыре идола и один фетиш, почти всё наше время уходило на то, чтобы придумывать им задания. Поэтому генералы и начинают войны – это самое простое задание для солдат, которое приходит генералам в голову. Наш сосед, господин Кляйнерц, вернулся домой без руки и ненавидит войну, и все братья моей мамы погибли на войне. Но теперь, когда солдат стало мало, генералы смогут придумать для них другие задания, и они попросили императора подписать перемирие. Император подписал. Перемирие – это здорово, потому что был салют из пушек, у нас в школе на целую неделю отменили занятия, и господин Кляйнерц сказал, что теперь с едой должно выправиться. Он говорит, что в следующем, 1919 году, ждать больших изменений не стоит, но в 1920 точно станет получше, потому что хуже всё равно уже некуда.

  Тут я вспомнила письма, которые мы с Хенсхеном Лаксом написали императору. Я написала, что войну пора уже прекратить, что война – это свинство, а ещё мы ждали, что император пришлет нам пони – каждому по пони, как тому мальчику, который первым догадался ему написать. Но нам ничего не прислали. Я вспомнила про эти письма и подумала, что император наконец прочитал их и подписал перемирие, потому что не захотел быть свиньёй. А тут еще и генералы скулят… Тётя Ирма сказала, что у них в будущем уже нет императора, а есть вождь. Я думаю, это не важно, кто подписывает перемирие – император или вождь. Но тетя Ирма сказала, что разница есть: у них в будущем говорят, что нет вождя – нет Германии, а вот с вождём – Deutschland über alles, поэтому вождю незачем подписывать перемирие – не с кем. Этот вождь, наверное, гораздо важнее нашего императора, потому что я никогда не слышала, что без императора нет Германии и всё остальное. Теперь понятно, почему император сумел подписать перемирие!.. Я спросила тётю Ирму, откуда берутся вожди? Она сказала, что не знает, наверное, ниоткуда. Надо будет спросить у господина Кляйнерца, он очень умный и всегда мне всё объясняет. Мой папа тоже умный, но его лучше не спрашивать, потому что он занимается бизнесом, чтобы зарабатывать деньги на мои проделки, а из-за войны дела на его фабрике идут совсем плохо. Недавно к нам приходил господин Хорншу и наклеил на всю мебель много длинных желтых бумажек с печатью. Вот почему мои родители так обрадовались, когда в Кёльн приехал господин Миттерданк, у которого очень много денег. Папа сказал, что он приехал специально, чтобы спасти его фабрику.

  Я вспомнила жену господина Миттерданка и догадалась, откуда берутся генералы, которые начинают войны. Они берутся из мальчиков, у которых такие злые матери, как моя тетя Милли (но она пока не замужем) и тетя Бетти (но у нее пока дочка). Я хочу никогда не видеть своих тёток. И вот приехал этот богач господин Миттерданк. Сам он толстый и хмурый, но не похоже, чтобы он был злой, зато его жена и дочь Летта – настоящие злючки. Когда Миттерданки вместе с моими родителями ели живых улиток в ресторане и меня стошнило от отвращения прямо за столом, господин Миттерданк промолчал, но его жена вся изошлась на крик, а Летта изображала святошу со злыми глазками. Если бы Летта Миттерданк была мальчиком, она бы точно стала генералом. Её мать тоже не стала генералом только потому, что она женщина. Но когда я вырасту, женщины наверняка уже будут генералами, которые сумеют лучше мужчин находить занятия своим солдатам. Они будут из злости заставлять их мыть полы, стирать, готовить и водить киндеров в детский сад, и тогда на войны останется совсем мало времени.

  Я хочу написать письмо в будущее, вместе с Хенсхеном Лаксом. Мы писали с ним письма императору, а теперь напишем письма будущему вождю, чтобы он запретил своим генералам начинать войну. Я предложу вождю много других заданий для солдат. Еще я хочу положить в письмо переводные картинки, которые у меня остались после того, как я обклеила стены и потолок в пустой квартире, откуда мы переехали. В тот раз господин Майзер ничего не сказал, а фрау Майзер долго ругалась, и папа дал ей деньги на новые обои. Меня предала Траутхен Майзер, она всё время ябедничает на меня, и ей не разрешают водиться со мной… Я хочу написать письмо вождю сегодня, потому что мне надо передать его тете Ирме, а она может появиться в любой момент, ведь она уже давно не появлялась – три недели, хотя обещала приходить каждый четверг после моих уроков. Мы даже договорились с ней встретиться на той же стройке. Даже не знаю, что у них в будущем могло случиться, в их 1936 году? Может, уже началась война? Но тетя Ирма сказала, что война, наверное, начнётся через несколько лет. Еще она мне сказала, что ее мужа, профессора, выгнали из университета. Может, теперь их обоих выгнали из Германии, и она не может ко мне прийти, потому что уехала далеко?..

  30

  794