Рецензия на книгу

• 

  Аноним19 февраля 2021 г.

  Гадкий утёнок, английская версия

  Вообще-то у меня совсем небольшой список прочитанного от Митчелла — ясен пень, «Облачный атлас» (ткните пальцем в того, кто не читал эту книгу или хотя бы не смотрел фильм…), ну и «Простые смертные» не помню как попали в мои хотелки/читалки (пошёл, уточнил — мотиватором стал совет в годовом Флешмобе). И вот странная история — обе прочитанные книги были весьма высоко оценены и фамилия автора прочно впечаталась в сознание, а вот поди ж ты, другие книги Митчелла по-прежнему ждут своей очереди. Впрочем, вот «Лужок чёрного лебедя» дождался.

  Автор аннотации стопроцентно прав, вспоминая и поминая здесь имена авторов великих мальчишеско-подростковых книг; я бы сюда ещё добавил Маккаммона с его «Жизнью мальчишки» и, пожалуй, «Сверстники» авторства Марджори Роллингс. Ну и вот теперь этот список пополнился ещё одной весьма неплохой, интересной и правдиво-взаправдашной, подростковой мальчишеской книгой. Причём, по-моему мнению, книга эта может быть интересна и полезна не только людям в среднем и старшем возрасте, уже прошедшим критические значения в 13 лет, но и как раз тем пацанам, которые вступили на эту чреватую разными разностями возрастную черту, и на которой всегда есть вероятность как неопытному начинающему канатоходцу сверзиться вниз макушкой и быть освистанным и окружающими, и своим собственным «Я».

  О чём же книга? Ну, если не раскрывать сюжетные ходы и не посвящать будущего читателя в перипетии событий и происшествий, то можно просто сказать, что книга об инициации (на что намекает и аннотатор). Тринадцать мальчишеских лет — как раз тот возраст, когда уже начинаешь чуть иначе смотреть на девочек, девушек и даже женщин — на всех этих носительниц привлекательных выпуклостей и впадин; когда ночами начинают сниться странные томительные смутные сны, которые может быть не всегда и вспомнишь, но которые уже могут оставить свой отпечаток на мальчишеском ночном белье; когда начинаешь не просто толкаться/суетиться среди своих сверстников и сверстниц, а уже как-то оценивать и самого себя, и тех, кто рядом с тобой, и пытаешься понять, какое место ты занимаешь и в их среде, и вообще в этом мире; когда помимо событий твоей собственной жизни вдруг начинаешь замечать ещё и то, что твориться во внешнем мире, начиная от мира ближнего — твоя семья, родственники и знакомые, другие взрослые, и переходя в мир большой — чем заняты твоя страна и твой народ… И вот как раз примерно в этом возрасте и происходит та самая перемена, которую иногда и называют таинственно-многозначительным словом инициация — бывший безбашенный пацан вдруг (не вдруг!) становится уже маленьким взрослым, юношей. Как правило, происходит такое и в самом деле довольно резко, порой даже можно отчётливо связать эту количественно-качественную границу с каким-то вполне определённым событием.

  Процесс вот такого перехода совсем не безболезненный, вероятно его отчасти можно сравнить с актом рождения, пусть не на физическом или физиологическом уровне, но на психологическом уж точно. И архаические древние культуры обычно этот процесс контролировали, регулировали и организовывали, устраивая для ребят определённого возраста целые обряды инициации и сопровождая их порой нанесением на тело инициируемого ритуальных татуировок и шрамов. Современные высокоцивилизованные люди такого рода процедур не проделывают, однако жизнь сама справляется с нанесением и татуировок, и уж точно шрамов — как реальных, так и моральных. И порой ты сам помнишь (я помню), как это случилось, что вот ещё неделю назад ты был обычным пацаном с обычными пацанскими интересами и проблемами, а вот сейчас, спустя всего промелькнувших семь дней ты уже ощутил себя едва не совсем взрослым…

  А ещё это просто книга о том, что реально чувствует и совершает обыкновенный тринадцатилетний английский пацанёнок из обычной английской семьи среднего достатка, живущий даже не в приличном городе, а в деревушке с вполне оригинальным названием «Лужок чёрного лебедя». И это изложено Митчелом интересно и увлекательно, захватывающе и порой драматично, а то и трагично — жизнь, она такая, полосатая зебра.

  58

  1,5K