Рецензия на книгу

• 

  Аноним28 июля 2012 г.

  Никогда раньше не задумывалась над тем, что хобби человека могут очень точно отражать его внутренний мир.
  Бабочки. Ну кто не знает, даже из тех, кто никогда ни строчки не прочитал из Набокова, что бабочки были его хобби? Несведущему человеку, как мне, например, очень сложно понять кайф коллекционирования бабочек. Зачем? Для чего? И главное - что в этом такого, что дает человеку удовольствие?

  Теперь, кажется, я начинаю понимать. И вместе с тем, по аналогии, немного начинаю понимать его творчество. Эти рассказы похожи на бабочек. Они такие же хрупкие, нежные, красивые. Но главное даже не это. Бабочки часто в искусстве отождествляются с мечтой. Или, если немного углубиться в слово "мечта", можно дойти до слова "воспоминание", ведь по сути, воспоминание, это та же мечта, только не вперед, а назад. Набоков - мастер ловить мечты, в целом, и воспоминания, в частности.
  

  
  -Не понимаю, что вы там увидели, - говорит мой приятель, снова поворачиваясь ко мне.
  И как ему втолковать, что я подглядел чье-то будущее воспоминание?

  
  Здесь бабочки летают либо в туманном мираже предреволюционной России, либо в Берлине 20-ых годов. Будущее воспоминание будущего свидетеля пивных погромов, так на минуточку, и с большой вероятностью, будут проноситься в каком-нибудь сладостном сне в каком-нибудь черноземном окопе, возможно, не так далеко от родины подглядевшего их ловца бабочек и снов, который одну из бабочек пустил, например, в параллельный мир и подглядел, как бы страдал его собственный отец, умри он ребенком. Полная свобода, ограничений нет. Можно перенестись в любую реальность, исследовать ее со всех сторон, примерить ее.

  Трамваям Набоков предрекал недолгую жизнь. Впрочем, в современной Европе это уже и правда совсем не те трамваи, что были 100 лет назад. Это очень удобные средства перемещения, примерно одинаковые в разных городах Европы. И вот однажды, едучи на работу в таком вот современном правнуке Набоковского берлинского трамвая, волею судьбы закинутого в австрийский город Линц, читаю очередной рассказ, и едва сдерживаю слезы. Иногда говорят, что Набоков - сухой и даже злой писатель. Прочитайте этот сборник рассказов - эти яркие крупные бабочки с хрупкими бархатистыми крыльями, и особенно - "Письмо в Россию".
  

  
  А знаешь ли, с каким великолепным грохотом промахивает через мост, над улицей, освещенный, хохочущий всеми окнами своими поезд?
  ...
  Я так беззаботен, что даже иногда люблю посмотреть, как в здешних качабках танцуют. Многие тут с негодованием (и в таком негодовании есть удовольствие) кричат о модных безобразиях, в частности о современных танцах, - а ведь мода - это творчество человеческой посредственности, известный уровень, пошлость равенства, - и кричать о ней, бранить ее - значит признавать, что посредственность может создать что-то такое (будь то образ государственного правления или новый вид прически), о чем стоило бы пошуметь.
  ...
  Слушай, я совершенно счастлив. Счастье мое - вызов. Блуждая по улицам, по площадям, по набережным вдоль канала, - рассеянно чувствуя губы сырости сквозь дырявые подошвы, - я с гордостью несу свое необъяснимое счастье. Прокатят века - школьники будут скучать над историей наших потрясений, - все пройдет, все пройдет, но счастье мое, милый друг, счастье мое останется, - в мокром отражении фонаря, в осторожном повороте каменных ступеней, спускающихся в черные воды канала, в улыбке танцующей четы, во всем, чем Бог окружает так щедро человеческое одиночество.

  23

  132