Рецензия на книгу

• 

  Аноним27 декабря 2020 г.

  "ватакуси-сесэцу" (роман о себе)

  Как бы автор ни открещивался в послесловии от того, что эта исповедь - его собственная, утверждая что тетради с исповедью якобы принадлежали другому человеку, в информации об авторе ясно сказано, что роман написан в жанре "ватакуси-сесэцу" (роман о себе).

  Книга беспросветная, удручающая и даже страшная. Тем более страшная, когда узнаёшь из послесловия, что вся эта история имела продолжение в реальной жизни автора и закончилась тем, что в 39 лет он покончил жизнь самоубийством.

  Автор преподносит под "неполноценностью" его мнимую умалишенность, сумасшествие, за которые, якобы, его поместили в психушку. Но тут он лукавит. Он по жизни ощущает себя неполноценным человеком, которому не довелось стать нормальным самостоятельным взрослым. Неприятие себя, возведённое в абсолют. Он отчаянно винит себя и за то, что с ним произошло в детстве, когда служанки склонили его, ещё ребёнка, к сексу, а ему ничего не оставалось, как всю жизнь молчать об этом (серьезную роль в его самооценке и недоверии к людям сыграл и его отец), и за прочие более поздние "грехи". Его чувство вины настолько велико, что он уверен, что прощения ему нет.

  
  
  ...все могут со своим несчастьем как-то справиться, могут открыто пойти против мнения "общества", и оно, очень может быть, не осудит, возможно даже посочувствует им; но мое несчастье проистекает от моей собственной греховности и всякое сопротивление обречено.

  На самом деле ценность этой исповеди в том, что в нёй нет ничего случайного. Как, впрочем, и в жизни. Недаром тут упоминается книга Достоевского "Преступление и наказание", которую как бы невзначай вспоминает главный герой. Герой ощущает себя "преступником" с клеймом на душе с раннего детства, к которому прибавляются непростительные грехи взрослой жизни, а значит - нет ему прощения, всё, что он заслуживает - это дурное обращение и наказание. Впрочем, женщины в его взрослой жизни так явно не думают и готовы поддерживать его и даже содержать. От этого только хуже. Поскольку, с одной стороны он не доверяет им, оберегает себя от очередных душевных травм, которые могут причинить ему женщины, с другой стороны, он неожиданно оказывается виноват в том, что принимал участие, присутствовал при самоубийстве одной женщины, безвольно и трусливо промолчал, зная об изнасиловании другой... Тем более вопиюще его поведение, что эта другая - его собственная жена. Он может только вопить, вопрошать Бога: как так случилось, что доверчивость, свойственная его жене, которая была единственной соломинкой, за которую он, крайне недоверчивый человек, держался, оказалась наказуема. Что же касается женщин в целом, он не находит ничего лучше, как во всем их винить и желать попасть туда, где их не будет совсем.

  Говоря, что здесь нет ничего случайного, я имела в виду и следующий образ:

  
  
  Часто подходил к окну и смотрел, как на пыльном весеннем ветру трепещет зацепившийся за электрический столб искусственный змей; остались от него одни лоскуты, но змей не падал, упорно цеплялся за столб; иногда казалось, что он согласно кивает мне, и тогда я горько ухмылялся, чувствуя, как рдеет лицо. Воздушный змей мне снился даже в кошмарах.

  Кто он, как ни этот воздушный змей, который летал-летал по воле ветра, пока не зацепился за электрические провода, растерзанный в клочья, но упорно пытающийся зацепиться за что-то (за "столб"), за то, что прочно стоит на земле. Тогда как он к жизни совершенно не приспособлен. Недаром в бреду он сказал "хочу домой" и сам не понял, какой дом он имел в виду. А имел в виду он прочную надёжную базу в своей жизни, которую не находил нигде, ни в ком, и уж точно никогда не мог найти в самом себе.

  Во время чтения мне приходили ассоциации с разными книгами: с Альбер Камю - Посторонний. Чума (сборник) , где главного героя, придерживающегося вовсе не золотой срединности, живущего в состоянии апатии, без жизненных устремлений, целей и интересов, якобы само общество осудило на смертельную казнь; с книгами Харуки Мураками, в частности Харуки Мураками - Пинбол-1973 , где сразу два героя находятся в состоянии безысходности, но по-разному его разрешают (место действия - тоже Токио); с творчеством Кафки, который отчаянно бьётся головой об стенку, чтобы быть принятым прежде всего своим собственным отцом таким, каков он есть ( Франц Кафка - Замок символически выражает именно это).

  Универсальный смысл состояния главного героя я не стала бы распространять далее, чем на подобных людей с раненой психикой. И сами по себе они не являются отличительной чертой японского общества, их состояние не является, вероятно, характерным состоянием жителей Токио. И тем не менее таких людей во всех странах очень и очень много (в том числе среди тех, кто вовсе не собирается кончать жизнь самоубийством).

  Советовать читать эту книгу я бы не стала. Сама же я заинтересовалась женской половиной этой истории. Ведь эта книга и вправду во многом посвящена женщинам, которые встречались на главном пути главного героя, и кто-то явно, а кто-то невольно стал виновницей его собственной трагедии. Мне интересна психология японских женщин. Они для меня самые загадочные создания даже по сравнению с другими азиатками. С одной стороны - полный "асисяй", то ли доверчивость, то ли наивность, то ли абсолютная, почти детская непосредственность и (судя по этому тексту) открытость в своих намерениях до навязчивости, а что с другой? И разве она непременно должна быть эта другая сторона? Но главный герой этой другой стороне явно не доверяет. Коварные люди не имеют национальности, и собственно японки тут не причем. Но есть отличительные черты менталитета, который я представлю себе пока довольно туманно. Вероятно, после этой книги буду присматриваться поближе к произведениям японских авторов.

  27

  3,1K