Рецензия на книгу

• 

  JohnMalcovich24 декабря 2020 г.

  «Особое место среди советско–американских соглашений того времени занял, конечно, договор 1972 года об ограничении противоракетных систем СССР и США, на который мы — и вовсе не зря — и сейчас молимся как на решающий фактор стратегической стабильности.»

  
  С. Ф. Ахромеев с председателем Комитета начальников штабов США адмиралом У. Крау
  в ходе военных учений в США
  Сергей Федорович Ахромеев, маршал и, якобы, противник «слива» страны СССР. Вот только действительно «якобы». В своих мемуарах он долго пытается сыграть роль «непонимающего». Американцы уже и герб нарисовали наглядный. Специально для тех, кто их дипломатический язык не понимает. А маршалы советские все недоумевают. Брежнев продолжил дело по разрушению страны – а Ахромеев все «недоумевает». «Утвержденная на Пленуме ЦК КПСС в мае 1982 года продовольственная программа в ходе своего осуществления стала давать сбои. Крупные средства и ресурсы, вкладываемые в сельское хозяйство, по не ясным тогда для нас причинам не давали отдачи. По–прежнему большое количество зерна и продовольствия ввозилось из–за границы. Создавалась какая–то беспросветность. Общественность не получала правдивой информации о состоянии деревни. Люди не знали, что же там в действительности происходит.» И ведь ездил же Ахромеев по стране, все видел, но молчал. Правда, сердце у него, «якобы», за страну болело. «Обстановка в регионах страны была напряженной. Особенно болело сердце за Россию. В ней разрушалось сельское хозяйство. Авантюристы с учеными званиями, степенями и партийными билетами, глубоко равнодушные к нуждам народа, выдвинули оторванную от жизни программу ликвидации «бесперспективных» деревень и с большим рвением приступили к ее реализации. Переселению по этому проекту подлежало много миллионов людей. Проходило оно часто без согласия народа. В «бесперспективных» деревнях закрывались школы, медицинские пункты, магазины. По–другому это было организовано в Литве, где переселение с хуторов проводилось постепенно и было материально обеспечено из союзного государственного бюджета.» Кстати говоря, в других республиках это абсурдное и другие похожие решения умели как–то обходить. Там руководство республик, имевшее большую самостоятельность в действиях, проявляло сдержанность, а иногда и просто не выполняло эти решения. Сердце у маршала «болело», но вливания в ВПК он поддерживал обеими руками. «В 1984 году они составили 61 млрд. рублей (8% валового национального продукта, почти 11% национального дохода и 16,5% государственного бюджета). Это были наибольшие военные расходы за предшествующие 20 лет.» Вероятно, все это делалось только для того, чтобы было что «сливать» бездарно и безвозмездно потом американцам… Ахромеев, вместе с небольшой стаей военных товарищей сам выдвинул проект разоружения. Маршал! Сам! И было это впервые сделано аж в 1976 году, почти сразу после того, как в 1975 году Брежнев перестал ориентироваться в реальности. Ох, не случайно все это было. «Наши соображения в начале 1976 года были доложены начальнику Генерального штаба В. Г. Куликову. Основательно все взвесив, начальник Генштаба вместе с этой группой все же решил не обращаться к маршалу Гречко со своими предложениями. Последний был противником каких–либо сокращений военных расходов. Материал положили в сейф «до лучших времен». Примерно через месяц после вступления в должность Устинова, в июне 1976 года, этот вариант был доложен ему, но не получил одобрения и от него. Правда, и Устинова можно было тогда понять. Брежнев был тяжело болен, докладывать такой острый вопрос было некому.» Вероятно, именно для того, чтобы порабазаривать свое вооружение, СССР периодически еще и втягивался во всяческие сомнительные военные операции за рубежом. «Серьезная ошибка была допущена, когда Советский Союз в 1975–1977 годах дал втянуть себя в конфликт между Сомали и Эфиопией (на стороне Эфиопии) и в войну в Анголе.» Никак не могли коммунисты, вероятно, придумать как же побыстрее и побесцельнее потратить трудовые народные деньги. Уже и соцстранам все помогали и помогали. А деньги все оставались. И решили они тогда африканским странам помогать.
  Интересный факт: доставка оружия и боеприпасов в Анголу и Эфиопию осуществлялась чаще всего на самолетах военно–транспортной авиации. Даже такой огромный самолет, как Ан–22, мог взять на борт лишь один танк, причем ему приходилось лететь в Анголу почти через всю Европу и Африку. Перевозка танка обходилась в пять–шесть раз дороже его стоимости.
  Благодарные англо-саксы были счастливы трубить в своих СМИ о том, как «грозный» СССР стремиться к господству над Африкой. Потом был еще и Афганистан. Причем Ахромеев гордится тем, что в Афганистане были небольшими потери, что доказывало мощь советской армии. Вот только где результат, или плоды этой войны? А плодов никаких не могло быть. Армия в СССР была простым аналогом бесплатной рабочей силы. И строили солдаты не пирамиды Хеопса. «Армия и флот отягощены выполнением не свойственных им задач, и число этих задач все увеличивается. Главная из них — военные строители (их по состоянию на 1985 г. без малого миллион: 500 тыс. человек строят для Минобороны, а почти 500 тыс. — для 22 министерств, т. е. для народного хозяйства. Ежегодно на 6 месяцев 80–100 тыс. автомобилей и 200–250 тыс. военнослужащих привлекаются для уборки урожая, крайне осложняя оперативную подготовку командиров и штабов и боевую подготовку войск.» Вот так и жил-поживал Ахромеев. И ничего не замечал. За эту «невнимательность», вероятно, его и назначили в Генеральный штаб. В принципе, уже тогда все было готово к появлению псевдо-пророков в своем Отечестве, которые бы разрушили свое государство, прикрываясь всякими договорами о всеобщем разоружении и прочей ерунде. И пророки не заставили себя ждать. Ими явились Шеварднадзе и Горбачев. Ахромеев был готов выполнить любой приказ партии. Апофеозом его глупости стал тот факт, когда он отрицал сбитие южно-корейского самолета. Кстати, еще неизвестно кто сбивал этот самолет… «Между тем мне дано было указание принять участие в отработке первого сообщения ТАСС, смысл которого сводился к тому, что в Советском Союзе ничего не знают о пропавшем самолете. Я попытался убедить Громыко в неразумности и пагубности такой линии поведения, но мои рассуждения были пресечены ссылкой на то, что характер этого сообщения уже согласован с Андроповым. Для меня оставалось одно: позвонить ему по телефону в больницу, где он в те дни находился, хотя было ясно, что это кое–кому весьма не понравится. Из разговора с Андроповым чувствовалось, что он и сам был склонен действовать предельно честно. Но он сослался на то, что против признания нашей причастности к гибели самолета «категорически возражает Дмитрий» (Устинов).» И ведь пишет же автор книги сам следующие слова: «Прямо говорю, этому нам можно учиться у наших партнеров по переговорам. Американцы умеют это делать мастерски. В основе их предложений всегда и прежде всего стоят национальные интересы США, но придают они им вид общечеловеческих интересов, даже, и тогда, когда эти интересы США глубоко эгоистичны.» Пишет, а сам восхищается непрофессиональным Шеварнадзе, примитивным Горбачевым и так далее. А потом было бесплатное и позорное слитие военного контингента Восточной Германии. Даже Коль не мог поверить своему счастью. «А закончилось дело известно чем: во время июльского визита Г. Коля в СССР советской стороной были официально сняты возражения против вхождения объединенной Германии в НАТО. Вряд ли можно удивляться, что один из журналистов, сопровождавший Г. Коля на обратном пути в Бонн, писал потом: «Сказать, что канцлер был доволен переговорами, — значит не сказать ничего. Коль весь светился от удовольствия». Сидели, сидели наши войска в разных соцстранах, а потом… ушли. Просто так. А англо-саксы остались… «Но в условиях самороспуска ОВД и ухода советских войск не только из Восточной Германии, но также из Венгрии, Чехословакии и Польши не может не возникать вопрос: почему, собственно, в этих условиях должны оставаться иностранные войска и тем более ядерное оружие на территории Западной Германии? Задают этот вопрос не только советские люди. Вот что заявил в этой связи, например, известный политический деятель ФРГ Эгон Бар:
  «Откровенно говоря, я поражен согласием Горбачева на включение объединенной Германии в НАТО. Я был удивлен, что при этом не затронута судьба атомного оружия. Можно сказать, что Североатлантическим союзом одержан величайший триумф»»
  Заканчивает свой опус маршал громкими словами о том, что он по-прежнему коммунист и бла-бла-бла. Но и это он пишет так, что хочется вымыть с мылом руки, после прочтения данной книги. «В 1991 году я остаюсь и останусь впредь коммунистом и выступаю за социалистический выбор. Но мои взгляды на развитие общества и государства за последние шесть лет изменились. Теперь обратного пути нет. Нужно идти вперед и бороться за интересы людей труда, за социализм.»
  В общем, какая страна была, такими были и маршалы. Аминь!
  

  2

  186