Рецензия на книгу

• 

  Аноним30 ноября 2020 г.

  Разрушительная сила красоты

  Гибель делает Прекрасное ещё более совершенным (Ю. Мисима)
  «Я подумал: а уж не скрывает ли от меня Храм свой прекрасный облик, явившись мне иным, чем он есть на самом деле? Возможно, Прекрасное, дабы защитить себя, должно прятаться, обманывать человеческий взор? Нужно подобраться к Храму поближе, проникнуть за уродливую пелену, скрывающую его от моего взгляда, рассмотреть это чудо во всех деталях».

  Сколько раз, обладая заветным предметом, мы старались сохранить его своей собственностью навеки. Сколько раз, встречая по-настоящему дорогих сердцу людей, мы покрепче обнимаем их в собственных объятиях, практически раздавив своей нежностью. Так уж устроен человек. Основанный на реальном случае роман (храм Кинкакудзи в Киото действительно был сожжён молодым монахом 25 ноября 1950 года), кажется, сам стал воплощением жизненного идеала своего автора. Подобно стремлению к всепоглощающей разрушительной силе Золотого храма, Юкио Мисима преклонялся идеалу преданности и смерти. Многие из исследователей его творчества отмечают, что в этом и был весь смысл его жизни, его творческих стремлений и идеалов. И тот неудачный ноябрьский бунт 1970 года – ровно полвека назад, положивший конец жизни Мисимы, был заведомо обречён. Это хорошо понимал и сам писатель. Зато, каков конец – смерть от древнего традиционного обряда харакири! Как жил, так и умер – с режиссировав всё до конца.

  В этом романе переплелось многое: имперские надежды предвоенной Японии и крах идеалов страны в послевоенные годы; величие и сила религиозного духа и его моральное разложение (вспомнить хотя бы постоянные плотские увлечения настоятеля Досэна); душевное и моральное уродство Касиваги и величие, несломленный дух Цурукава – друзей «демона» и «ангела» нашего героя; всепоглощающая съедающая ненависть и пусть и совсем призрачные – надежды на покаяние. Добавьте сюда постоянные интимные игры послушника Мидзогути с девушками – сперва как «призраки» прошлого, затем – лишь развлечение, простое средство развеять скуку, поиграв чужими душами и надеждами.

  Роман, в целом, очень противоречивый и дискуссионный, как и само творчество Ю. Мисимы. Можно по-разному относиться к герою, его отношениям к окружающим, и к финальному апогею – поджогу молодым монахом одного из символов средневековой Японии – храму Кинкакудзи (Золотой храм) в древней столице Киото. Даже сама святыня – воплощение противоречивое. Величественный и очень красивый снаружи, на самом деле он был обманчив, стал порождением зла, околдовывал своими чарами и наполнял душу ядом.
  

  
  «Война и смута, горы трупов и реки крови – всё это и должно было питать красоту Храма. Ибо он сам был порождением смуты, и возводили его суровые и мрачные люди, служившие сёгуну. Сумбурная композиция здания, с её очевидным любому искусствоведу нелепым смешением стилей, сама по себе была призвана передать царившие в мире хаос и смятение».

  Сам герой, подобен храму. Попав под пьянящую магию его величия, Мидзогути теряет себя. Он уже не знает, кто есть на самом деле. Ему нравится расстраивать свою мать, не забыв ей давние обиды, заронять сомнение и негодование в души других, быть одиноким и непонятым (благо собственное заикание этому только способствует), наконец – предаваться дурманящим и пожирающим душу поступкам. Медленно и уверенно сводящим его к трагической развязке. И вот Храм и сама жизнь молодого послушника – уже неразрывно связаны друг с другом.
  

  
  «Прежде нетленность вечного сооружения подавляла и отбрасывала меня, теперь же мы сравнялись, ибо нас ждала одна участь – сгореть в пламени зажигательных бомб. И, кто знает, возможно, Храму суждено было погибнуть ещё раньше, чем мне. Выходило, что Кинкакудзи жил со мной одной жизнью…
  Я буквально пьянел от одной мысли, что единый пламень может уничтожить нас обоих. Общность ниспосланного на нас проклятья, общность трагической, огненной судьбы давали мне возможность жить с Храмом в одном измерении. Пусть моё тело уродливо и хрупко, но оно из того же воспламеняемого углерода, что и твёрдая плоть Золотого Храма».

  Одни увидят в этом порождение поверженного разума героя, другие – обвинят в непонимании окружающих, третьи скажут, что просто виновата эпоха и обстоятельства. А может, и вовсе правы четвёртые?

  Несмотря на всю противоречивость, роман читается на удивление легко. Он определённо напомнил мне творчество другого японского классика – Харуки Мураками. Тот же тон и внутренняя глубина, символизм и загадочность, постоянный секс как средство ухода от реальности, даже сама атмосфера. Вот откуда он черпал вдохновение для своего творчества.

  19

  1,1K