Рецензия на книгу

• 

  Аноним28 октября 2020 г.

  «Надежда нужна тогда, когда кажется, что нет ничего возможного»

  Эта книга – автобиографический дебютный роман норвежского клинического психолога, Арнхильд Лаувенг, которую на протяжении десяти лет терзала шизофрения.

  Как бывшая пациентка, множество раз госпитализированная добровольно и принудительно, пробывшая в изоляторах самых разных больниц, получавшая множество лекарств и не единожды сбегавшая из лечебных заведений, Арнхильд разбирает всё произошедшее с ней уже с точки зрения профессионала, исследуя проявления болезни на своём конкретном примере.

  Всё для неё началось с тумана и страха, потери уверенности в том, что она – это она, а не выдуманный персонаж. После сбилось восприятие реальности, перспективы.
  «И тут появился Капитан». Арнхильд писала в дневнике, когда предложения за неё будто начал заканчивать кто-то другой. И его голос зазвучал в голове. Поначалу – добрый, обещавший, что будет её беречь, тот становился всё громче и требовательнее к выполнению задач, будь то учебный проект или работа.
  За Капитаном к ней пришло Одиночество. Прекрасная женщина, молчаливая.
  А затем – змеи, крысы, фантастические птицы.
  И волки, что не давали больше прохода.
  Арнхильд понимала, что всё это – ненастоящее, но сделать ничего не могла. И однажды наступило время её первой, и далеко не последней госпитализации.
  

  
  Галлюцинации и другие симптомы появляются во время болезни изнутри нашей личности, и создаются на основе наших интересов и жизненного опыта.

  by Agnes Cecile
  Я проживала свои дни овцой,
  Но всё время была завтрашним львом.

  Что её ожидало дальше? Привлечение внимание через причинение себе вреда. Порывы заполнить пустоту, что особенно отчётливо настигала в изоляторе, посредством поедания бумажных тарелок и обоев. Приступы, которые оглушали многоголосьем голосов и нападением несуществующих, но опасных волков. Попытки самоубийства.
  Арнхильд делится историей своего заболевания и того, что испытывала, отмечая все эмоции. Страх, стыд, отчаяние, агрессия и злоба – те будут возникать попеременно на её долгом пути к исцелению.
  

  
  Когда у тебя все отнято и тебе нечего больше терять, ни чести, ни самоуважения, ни здоровья, ни работы, ни друзей, ни будущего, ни вообще чего бы то ни было, ты становишься совершенно свободным. И страшно опасным человеком. Потому что нет уже почти ничего, что бы тебя удерживало.

  Художественного в книге немного, как и точных данных и цифр. В основном это – личные переживания и анализ. Но найдётся и аналогиям со сказкой про Замарашку и добрых помощничков , и научным данным, и историям о людях, что оказывались рядом и влияли на Арнхильд.
  

  
  Один из санитаров был крепкий, спортивный молодой человек, он занимался триатлоном, качал мышцы, и был совершенно уверен в себе. Он сказал мне: «Бегай себе на здоровья сколько хочешь. От меня все равно не убежишь». Я и не убегала. Если во время прогулки я вдруг пускалась бежать, он меня не останавливал, а догонял и бежал рядом, продолжая на бегу разговаривать со мной, как ни в чем не бывало. Когда же я останавливалась, а надо учесть, что, просидев так долго без прогулок, я была в очень плохой форме, он тоже останавливался. И он никогда не называл это попыткой к бегству. Он не обращал на это внимания, и я тоже.

  by Agnes Cecile

  Мысли и идеи Арнхильд повторяет на протяжении книги. Не единожды будет подчёркнуто то, что ей не хватало понимания, человеческого участия, вовлечённости в её проблемы.
  Найдётся место и острой реакции на слова и поступки. Так, она находит дискриминацию в предположении «пациенты мыслят иначе»:
  

  
  Тут он посмотрел на меня и сказал: «Ну что ты, Арнхильд! Пациенты же мыслят иначе». Мне показалось тогда, да и сейчас кажется, что это высказывание означает сугубо дискриминирующий взгляд. Как, собственно говоря, мыслят пациенты? Разве мы или они, или как там правильнее будет сказать, мыслят как-то не так, каким-то особенным образом, так что их мышление отличается от мышления всех остальных людей? Если слово «пациент» в этом высказывании заменить другим словом и сказать, например, что «саамы мыслят иначе» или «пакистанцы мыслят иначе», или «женщины мыслят иначе», мы совершенно ясно увидим, какое за ним кроется безумие. Потому что ничего подобного мы бы ни за что не сказали, причем по вполне понятной причине.

  О терапии говорится немногое, больше – о восприятии происходившего. Хотя медикаменты, психотерапия и трудотерапия, социальная реабилитация – все известные инструменты отмечены, как использованные. Но особо подчёркнут труд людей, которые работали с Арнхильд. Причём как в позитивном ключе (о тех полицейских, что максимально тактично и осторожно увезли её при наступлении приступа), так и в негативном, касающимся некоторых недостатков в оказании психиатрической и другой помощи.
  

  
  Мне кое-что известно о том, что это значит, когда кто-то отнимает у тебя контроль над твоими поступками. Иногда это бывает ужасно, унизительно и горько. А бывает, что ты чувствуешь себя в безопасности. Мой опыт говорит мне, что разница между ужасно, терпимо и безопасно зависит не от того, что с тобой делают, а от того, как это делается.

  by Agnes Cecile

  Терапия оказалась эффективной.
  Волки Арнхильд ушли. Ушло Одиночество и Капитан.
  Была ли это шизофрения? Что есть исцеление автора? Длительная ремиссия, достижение которой заняло десять лет, или то самое выздоровление?
  Исходя из книги, та самая треть, что у нас считается способной уйти в ремиссию, по другим источникам считается излечиваемой:
  

  
  Когда я училась в университете, мы пользовались учебником психиатрии Даля, Эйтингера, Мальта и Реттерстоля. В нем рассказывается о ряде крупных европейских исследований, посвященных течению болезни у больных шизофренией. Данные различных исследований сильно отличаются друг от друга, но в среднем одна треть больных полностью или частично излечивается, другая треть ведет относительно благополучное существование, хотя какие-то симптомы у них по-прежнему остаются и они нуждаются в помощи медицинских учреждений, а еще одна треть продолжает долго и мучительно бороться с проявлениями болезни.

  Судя по всему, труд Арнхильд призван дать надежду, которой на протяжении десятилетия ей самой порой не хватало для борьбы с недугом.
  А иным он может пусть и в общих чертах, пусть и подчас через острое восприятие и без особой художественности, но продемонстрировать путь того, кто справился со своими волками.
  

  
  Чего бы мне это ни стоило, я не хочу умереть, пока не перепробую все краски из моего набора, я не желаю прожить пастельную жизнь.

  by Agnes Cecile

  11

  1,4K