Рецензия на книгу
Подозрительные пассажиры твоих ночных поездов
Ёко Тавада
Аноним10 июня 2012 г.Для этой книги я случайно стала образцовым читателем - мы с ней вместе оказались в ночном поезде. И хотя я тоже тот еще подозрительный пассажир - до зелени бледная в вагонном сумраке, большие глаза и голова спящего бородача на моих коленях, книга со мной поладила. В одном из своих путешествий главная героиня описывает беседу своих соседей по купе так:
Слова накатывают и откатываются волной, гласные и согласные превращаются в беспорядочный гул. Шум слов накладывается на четкий сердечный ритм.Мои ощущения от путешествия с ней я описала бы примерно так же. Эта призрачная дымка, кафкианская нереальность и замкнутость событий - где я, кто, зачем, все сплетается, меняется, как калейдоскоп, и сложно уследить за событиями, да и были ли они, важно ли это, да и что вообще важно? В полутемном вагоне, даже если очень внимательно оглядеться по сторонам, вряд ли увидишь ответы. Только, может, это и есть ответ?
Начинается новый день, а книга, так незаметно окружившая меня собой, заканчивается. Я смотрю на серебряную полосу рельсов в темноте, прижавшись лбом к холодному стеклу. А в голове у меня всплывают мои собственные путешествия, смешиваясь с путешествиями японской танцовщицы из книги. Я снова с тоской встречаю рассвет, подъезжая к чужому городу одна на весь вагон. Поверженная королева из пустого люкса, да-да, моя жизнь полна роскоши и драмы. Впрочем, вот совершенно другая история - я еду в обычном плацкарте и пристегнутый к верхней полке ремнями алкогольный мужчина, выписывая ногой бесконечность, пытается убедить меня, что лучшего мне уже не встретить. Да и вообще я нравлюсь посторонним - вот навязчивые соседи по купе пытаются меня разговорить, но мой голос безнадежно погиб в польских горах и я только жалобно шепчу, что простужена. А в голове что-то вроде "знали бы вы, люди, какая я на самом деле человеконенавистница, не протягивали бы мне немытыми руками свой крекер".
Я отворачиваюсь от окна и смотрю на юношу напротив. Если бы его звали Грегор, то быть бы ему не жуком, а поросенком - и пупок, моргающий в отверстие между измученными пуговицами, первый это подтвердит. А вот четыре дамы с волосами всех вариаций красного дерева едят с водочкой оливье, намазанный на хлеб, беседуя об опере "Кармен" и том, как досадно, что нынешние студенты не могут себе позволить каждую субботу театр и ресторан. А вот за окном городок, в котором я как-то ела в три часа ночи вареную картошку, слушая рассказы о Вильнюсе от человека, который для меня навсегда остался в одной песне Kasabian. Черт, картошка - я не ела уже часов десять, и опять слишком устала, чтобы успеть это исправить перед сном. Асцярожна, дзверы зачыняюцца, моя остановка, и нужно идти в кромешной темноте. Но внутри светло, грустно - со мной успело наслучаться всякого за вечер, - но светло. Там осталась эта книга. И думаю, вместе со всеми моими ночными поездами, она останется там надолго.59394