Рецензия на книгу

• 

  Аноним31 августа 2020 г.

  Роман в форме записок, искренней исповеди Аркадия Долгорукого, 20-летнего юноши, не вполне подростка, по современным меркам. Рассказ ведется от первого лица, т. е. события мы увидим глазами главного героя. Выросший без матери, в чужих людях, он очень раним, не уверен в себе, болезненно самолюбив. «Подросток» наивен, часто неловок, неуклюж в поступках и высказываниях, излишне экзальтирован, но сколько же в нем чистосердечия! Здесь всё так юно, свежо, чисто, в общем, молодо-зелено.

  Достоевский по-своему интерпретирует известный в литературе с античных времён (от «Одиссеи» до джойсовского «Улисса», а по сути – и дальше) сюжет о поисках сыном отца. «Подросток» ищет в отце идеал, друга, мучительно переживает «неидеальность» Версилова, его порой недостойные поступки. Отношение его к Версилову – отцу, которого ему так не хватало в детстве, – колеблется в широком диапазоне: от ненависти и раздражения – к безусловному восхищению и идеализации. Тут впору то ли обжигать Версилова презрением, то ли на шею ему бросаться. И грань между первым и вторым часто так зыбка, что Аркадий переходит ее, сам не замечая. Любопытная деталь: речь Версилова навязчиво характеризуется Аркадием словом «промямлил». То есть в нем нет строгости, взыскательности отца, наставляющего сына на путь истинный. Аркадию очень хочется, чтобы отец показал ему эту самую истинную дорогу: «я бы догадался и тотчас вскочил на правый путь».
  
  Но Версилов, человек умный, неординарный, сам не может найти этот «правый путь». Это, как часто в романах Достоевского, расколотое сознание. И символом его раздвоенности станет в прямом смысле расколотый им надвое образ, завещанный ему Макаром Долгоруким. Вот ведь характер: душа тянется к высокому, но и ударить с размаху о стенку икону он тоже в состоянии. «Широк человек…»

  Впрочем, тут многие характеры раскрываются в свете подобной раздвоенности. Так, Ахмакова и любит, и боится и ненавидит одновременно; лицо Лидии на портрете – «задумчивое и в то же время до странности лишённое мысли». Роман полон двойников: Аркадий и Версилов любят одну женщину, чувствуют своё сходство друг с другом; Ахмакова твердит о своем внутреннем родстве с Версиловым. Похоже, двойничество – любимый приём автора. Единственные цельные характеры – Макар Долгорукий да Софья Андреевна.

  Это и роман воспитания, хотя события в нем и предельно сгущены. Но ведь не случайно Аркадий отмечает в конце, что «перевоспитал себя самого, именно процессом припоминания и записывания». Он переживает, так сказать, событие-потрясение, которое меняет его взгляды на мир и людей (особенно это заметно в отношении Татьяны Павловны). Аркадий, в соответствии с канонами жанра, взрослеет, делая нравственный выбор. Он, член «случайного семейства» - отражения всеобщего беспорядка и хаоса, - стремится к порядку и душевной гармонии.
  
  Меня до слёз растрогала сцена посещения маленького Аркадия матерью в пансионе Тушара. Мальчик устыдился ее простого вида, бедного платья, грубых рабочих рук, неграмотности, стал высокомерно и горделиво демонстрировать свои тетрадки. А она, вынужденная жить вдали от сына, плачет над ним, спешно крестит, отдаёт свои последние двугривенные в узелке клетчатого платочка… Воспоминание о ее жарких молитвах защитит «подростка» от грязи, воплощением которой явится циничный Ламберт.

  Единственное, что напрягает в романе, – это всеобщая экзальтация. И добро бы ещё горячился 20-летний юнец, но ведь и Версилов, и Ахмакова, и Анна Андреевна, и князь Серёжа чуть ли не постоянно в исступлении, припадке, на грани истерики, всё как-то чрезмерно, в горячке, в жару, в лихорадке, в ознобе. Впрочем, и в других романах Достоевского это нередко. Но всё равно Достоевского люблю, периодически читаю - перечитываю и не устаю удивляться глубине его мыслей и вере в человека.

  35

  1,8K