Рецензия на книгу

• 

  Аноним31 августа 2020 г.

  «х$р» и «хай»

  В 2008 году классический роман Джерома Сэлинджера Cather in the rye, ранее известный в переводе Риты Райт-Ковалевой как «Над пропастью во ржи», появился в новом, радикальном переложении Максима Немцова «Ловец на хлебном поле». Ядреный текст, в котором главный герой Холден Колфилд словно персонаж хита группы «Отпетые мошенники» вместо «и все такое» приговаривал «всяко-разно», вызвал активное обсуждение в СМИ и блогосфере.

  «Против» высказался обозреватель «Коммерсант Weekend» Михаил Идов. Суть претензий сводилась к тому, что Немцов перегрузил перевод сленгом, причем использовал слова, многие из которых оказались нерелевантны современной молодежи: «От фразы к фразе, а иногда в пределах одного предложения его Колфилд — перестроечный пэтэушник, дореволюционный крестьянин, послевоенный фраерок и современный двоечник со смартфоном» – сетует Идов. «За» прозвучало мнение литературоведа Александры Борисенко. В элегантной, эрудированной, но обтекаемой статье, она, среди прочего, подвела читателя к тому что: a) в советских переводах к которым относится и перевод Райт-Ковалевой, подцензурные авторы сублимировали нерастраченную творческую потенцию и делали текст чересчур красивым и универсальным б) Немцов пошел по другому пути, не стал улучшать текст и более тонко передал свойственные прозе Сэлинджера нюансы, упущенные и упрощенные Райт-Ковалевой в) его опыт использования в переводе сленга следует признать неудачным.

  По поводу статьи Борисенко необходимо сделать несколько замечаний. «Улучшенные» переводы не были исключительной особенностью СССР. Например, в XIX веке в отнюдь не коммунистической Франции Бодлер перевел на французский рассказы Эдгара По, вызвав у поэта и критика Т. С. Элиота следующую реплику: «Бодлер...превратил зачастую небрежную и просто дрянную прозу английскую в превосходную французскую»; аналогично улучшались в Европе безвкусные и тяжеловесные как цемент романы-кирпичи Синклера Льюиса и Эптона Синклера благодаря чему пользовались там большим успехом чем в США. Насчет слов Борисенко, о том что Немцов неудачно использовал сленг (об этом она говорит в одном предложении), но при этом тщательнее передал сложные места, как в романе так и в рассказах Сэлинджера (об этом она говорит в нескольких абзацах), то здесь стоит согласиться с Идовым – если достижения и были, то они буквально потонули в густом потоке обсценной и разговорной лексики.

  Вот пример. Главный герой романа, переживающий трудную пору взросления подросток Колфилд, возвращается в общежитие и находит там однокашника Экли. Что ты тут делаешь? – спрашивает Колфилд. Экли отвечает:

  Оригинал:

  
  “Wuddaya mean what the hell am I doing? I was tryna sleep before you guys started making all that noise. What the hell was the fight about, anyhow?”
  

  Райт-Ковалева:

  
  «– То есть как это – что я делаю? Хотел уснуть, а вы, черти, подняли тарарам. Из-за чего вы дрались?»

  Немцов:

  
  « – В смысле – какого х$ра? Я друшлять пытался, пока вы хай не подняли. Вы чего там вообще собачились?»

  Как видно, Райт-Ковалева опустила в первом и третьем предложениях hell, компенсировав лакуны тем, что вставила во второе: «черти». Немцов безобидное «hell» превратил в обсценное «х$р», а также исказил стандартные фразы «the fight» («драка»), «making all that noise» («создавать шум»), «sleep» («спать»), перелицевав их в разговорные «собачиться», «поднять хай» и «друшлять». Последнее слово так редко употребляют, что складывается впечатление, будто Немцов специально вставил его, чтобы удивить читателей.

  Показательно, но за прошедшие 12 лет новый перевод не смог составить конкуренцию старому. Несмотря на попытки осовременить Колфилда, та молодежь которая покупает и читает роман, предпочитает перевод Райт-Ковалевой. Среди десяти рецензий на ресурсе Livelib девять приходится на старый перевод; также и с издателями – они в основном выпускают «Над пропастью во ржи», а не «Ловца на хлебном поле». Что более показательно, в недавнем интервью по поводу нового перевода другой классики XX века, романа Набокова «Лолита», Немцов произнес несколько любопытных фраз: роман ему понравился «своим бесстрашием подрывника и террориста в языке» и «перевод, конечно, должен стать таким же возмутительным». Что ж, с произведением Сэлинджера ему удалось совершить упомянутый теракт, но когда дым рассеялся, а возмущение улеглось, в очередной раз стало очевидно – переводчики советской школы не только улучшали текст, но и делали свою работу на совесть; никакой «х$р» и «хай» не могут стать заменой классическому русскому языку.

  11

  1,2K