Рецензия на книгу

• 

  Аноним23 июля 2020 г.

  "Sieben Schritte nach links und sieben Schritte nach rechts"

  В переводе на русский язык название книги "Голубь" ("Голубка") не передает двойного смысла оригинального названия "Die Taube", поскольку слово "Taube" переводится как "голубь", но оно содержит в себе другое слово "taub" - "онемевший, нечувствительный, затекший, онемелый, глухой". При том, что речь идёт о голубе, вторая трактовка имеет самое непосредственное отношение к "парализованному" страхом главному герою.

  
  ...er war überhaupt unfähig, sich tätlich oder wörtlich zu äussern. Er war kein Täter. Er war ein Dulder.

  (Перевод: ...он вообще не способен был выразить себя делами или словами. Не мог ничего делать. Он мог только терпеть.)

  "Семь шагов влево, семь шагов вправо..." и ни на йоту больше - философия жизни главного героя, четко выраженная спецификой его работы. Впрочем специфика еще жестче - стоять как статуя на входе в банк. Ведь он охранник, отпугивающий злоумышленников одним своим присутствием. В этом застывшем положении, когда самое большее можно сделать семь шагов влево и столько же вправо, есть и полный порядок, поддающийся контролю, а значит и ощущение безопасности, защищенности. Его работа - воплощение его внутренних стремлений, воплощение желания защититься от любых "лишних" движений и неожиданностей. Малейшее нарушение заведенного порядка, и... человек в паническом ужасе. В гипертрофированном, карикатурном ужасе, ибо каким еще может быть выражение иррационального ужаса, когда из-за голубей, которые развелись на площадке перед квартирой главного героя, он в панике покидает квартиру и не может в нее вернуться.

  Зюскинд сразу и не единожды повторяет, что главный герой до самого переезда в Париж делал исключительно то, что ему говорили и был даже рад этому. Решать что-то сам он явно не любил. Неслыханно крупная перемена - переезд в Париж - не было подвигом для героя лишь потому, что с его характером и нетерпением к "косым" взглядам, общественное мнение о нем из-за поступка его жены просто выщелкнуло его из его городка. Из двух зол - покинуть насиженное место и уехать подальше было меньшим злом. Дальше невротичность характера главного героя проявилась в полный исполинский рост. Человек держится целых тридцать лет за то, что для кого-то могло быть только временным пристанищем - кое-какое жилье, и кое-какая работа. И даже счастлив. Что плохого? Замечательно! Если бы он не замкнул себя в неподвижности своей работы и ограниченности своей комнаты ради создания иллюзии безопасности. И вот эта иллюзия рассеялась как дым появлением на его мансардном этаже... голубя. А где один, там и целое семейство. Голуби, которые гадят, голуби, которые приносят "нечистоты и летающий пух", которые слишком свободны, чтобы человек, у которого все упорядочено до мелочей, мог чувствовать себя защищенным от них. Голубь нарушил не только порядок, он нарушил рас-порядок, весь привычный ход событий.

  Поскольку человек вынужден был выбрать такой образ жизни, согласуясь с мафиозным авторитетом своего панического страха - не без того, что он задумывается: а правильно ли я жил до сих пор? зачем всё это было надо? Показательно, как человек приспосабиливается и находит утешение во всем. Некогда чувствуя даже чувство зависти к бездомному, которому совершенно не надо ни о чем заботиться, а его образ жизни вовсе не мешает ему выглядеть совершенно спокойно и даже самодовольно. Однако, зависть главного героя полностью улетучивается, когда он видит того бродягу, испражняющегося у всех на виду. Эта сцена заставила его не только перестать испытывать своего рода зависть к этому человеку (ведь отсутствие всяких рвений в жизни было тем, к чему всегда стремилась его душа), но и успокоился на свой счет: ведь он такого себе не позволяет, а значит все не зря. Что ж... он не так уж и не прав.

  Зюскинд изображает психологию человека с полным отсутствием активной позиции и стремлений в жизни, парализованный страхом даже малейших перемен. Не берусь даже представить статистически, как часто люди устанавливают себе предельно узкие рамки ради иллюзии безопасности, но мне кажется, что такая жизненная позиция встречается очень и очень часто с той разницей, что автор намеренно довел ситуацию до очевидного абсурда. Преувеличил, чтобы видно стало всем. Ибо абсурдность такого самозаточения в своих страхах обычно со стороны не видна. Впрочем, самой концовкой показав, что положение главного героя - гораздо менее шаткое, о стабильности которого не стоило бы так гипертрофированно беспокоиться.

  12

  839