Рецензия на книгу
Над пропастью во ржи. Повести. Девять рассказов
Дж. Д. Сэлинджер
Аноним13 марта 2012 г.Книга эта написана ужасным языком. До того продуманно ужасным, что местами даже прекрасным.
Оттого что человек умер, его нельзя перестать любить, черт побери, особенно если он был лучше всех живых.
В конце концов, я пришла к выводу, что этот нарочито простой слог используется специально, и он мне даже нравиться начал. Так что будьте готовы, что после прочтения начнете округлять цифры и некультурно ругаться. Выглядеть это будет примерно вот так: «Черт побери, эта книжка лучше всего вместе взятого, честное слово! Я прочитал не меньше пятисот тысяч дурацких книг, но эта –лучшая, вам бы понравилась. Хотя она и дурацкая и написана как-то не особо, но когда я прочитал, я чуть не сдох!» Ну разве не прелестно, а?
Перехожу к содержанию: читаешь значит эту книгу, ждешь чего-то особенного, умиляешься потихоньку. А потом ничего гениального не находишь, а находишь просто-напросто самого себя. В лице Колфилда. И думаешь : « Даа парень ты чертовски прав!»Я тоже Меркуцио у Шекспира уважаю намного больше, чем Ромео. Я даже прыгала от счастья, когда об этом прочитала. и я также остро чувствую фальшь в окружающем. И также мучаюсь. И машины я терпеть не могу..
Смотри, как люди сходят с ума по машинам. Для них трагедия, если на их машине хоть малейшая царапина, а они вечно рассказывают, на сколько миль хватает галлона бензина, а как только купят новую машину, сейчас же начинают ломать голову, как бы им обменять ее на новейшую марку. А я даже с т а р ы е машины не люблю. Понимаешь, мне не интересно. Лучше бы я себе завел лошадь, черт побери. В лошадях хоть есть что-то человеческое. С лошадью хоть поговорить можно
А чего только вот этот кусочек стоит:
Но я, наверно, ненормальный. Да, клянусь богом, я сумасшедший. По
дороге в ванную я вдруг стал воображать, что у меня пуля в кишках. Я
вообразил, что этот Морис всадил в меня пулю. А теперь я иду в ванную за
добрым глотком старого виски, чтобы успокоить нервы и начать действовать.
Я представил себе, как я выхожу из ванной уже одетый, с револьвером в
кармане, а сам слегка шатаюсь. И я иду по лестнице - в лифт я, конечно, не
сяду. Иду, держусь за перила, а кровь капает у меня из уголка рта. Я бы
спустился несколькими этажами ниже, держась за живот, а кровь так и
лилась бы на пол, и потом вызвал бы лифт. И как только этот Морис открыл
бы дверцы, он увидел бы меня с револьвером в руке и завизжал бы, закричал
диким, перепуганным голосом, чтобы я его не трогал. Но я бы ему показал.
Шесть пуль прямо в его жирный, волосатый живот! Потом я бросил бы свой
револьвер в шахту лифта - конечно, сначала стер бы отпечатки пальцев. А
потом дополз бы до своего номера и позвонил Джейн, чтоб она пришла и
перевязала мне рану. И я представил себе, как она держит сигарету у моих
губ и я затягиваюсь, а сам истекаю кровью.
Проклятое кино! Вот что оно делает с человеком. Сами понимаете...Вы вообще задумывались до чего доводит кино людей? Насколько мы пытаемся воплотить в жизнь чью-то иногда бездарную роль? Сколько сценариев сочиняем?
Словом, здесь нет ничего тяжелого или драматичного, я бы сказала, что здесь даже нет финала в моем представлении. И оборотов красочных и прекрасных тоже нет. Зато есть такая особенная неуклюжая и досадливая искренность. Прямо насквозь пробирает.
Как только дочитываешь до этого момента, перестаешь быть критичным и всезнающим циником:Я себе представил, как маленькие ребятишки играют вечером в огромном поле, во ржи. Тысячи малышей, и кругом — ни души, ни одного взрослого, кроме меня. А я стою на самом краю скалы, над пропастью, понимаешь? И мое дело — ловить ребятишек, чтобы они не сорвались в пропасть. Понимаешь, они играют и не видят, куда бегут, а тут я подбегаю и ловлю их, чтобы они не сорвались. Вот и вся моя работа. Стеречь ребят над пропастью во ржи. Знаю, это глупости, но это единственное, чего мне хочется по-настоящему. Наверно, я дурак.
Все. Больше ни слова ни скажу. Вот и решайте сами, будете вы читать или нет.
1730