Рецензия на книгу

• 

  ElenaKapitokhina9 июня 2020 г.

  Поначалу я просто пришёл в замешательство: зачем это читать и зачем об этом писать? Крохотный захудалый городишко, каких тысячи, наивные непримечательные персонажи, каждый из которых шляющийся по кабакам ночи напролёт пропойца, а если и нет – то не без отборного набора десятка других грехов. Это бы напоминало современную задрипанную российскую глубинку, если бы не подавалось в каком-то полушутливом тоне. Тон этот тоже вызывал у меня вопросы. И если вопрос «Зачем автору писать водевиль?» мог бы остаться риторическим, то другой вопрос – «Зачем автору писать водевиль, перемежая его абсолютно серьёзными вставками разнообразных исторических справок?» попросту провисал в воздухе, безнадёжно ожидая несуществующего ответа. С натяжкой можно оправдать столь дикое смешение стилей тем, что автор латиноамериканец, а с них сталась бы и не менее дикая мешанина. Речь не о том, но всё же, всё же, всё же…

  Впервые во мне зашевелился интерес к описанию всех этих цирюльников и их невинно-наивно-послушно-добро-дете- и -дея-тельных дочерей только когда начался рассказ о том, почему один из персонажей, старый вояка, всегда и везде носит с собой флягу воды. Описания пустыни были хороши. Но – и только? Неужели это всё? - думал я. Кусок суровой реальности вскоре снова сменился совершенным фарсом. На фоне сплошного беспробудного распития алкоголя всех разновидностей факт существования оркестра и вообще подобия культурной деятельности лишь довершал абсурд.

  И тут меня как громом поразило. Ааааа, Риииита!!! – завопил я, – Опять порнушку принесла!!! По какому-то дивному совпадению в одной из книг, которую мы все вместе обсуждали с её подачи, уже была дичайшая порнографическая дичь, и вот, опять… Последнее время я вообще стал с крайним подозрением относиться к таким своим реакциям на всяческие сладострастные сцены: что это ещё за пуританство такое. Однако, поболтав на эту тему со своим умным медведем, мы сообща пришли к выводу, что взвываю я всё-таки от плохих порнушек… Ну право, поправлять труселя проститутке на глазах у всех в кабаке по её требованию в моих глазах приравнивается к потере достоинства. И после этого рыжий ловелас продолжает свои похождения и прямо же затем, только спасшись от погони, оприходует ту самую «невинно-наивно-послушную» дочь цирюльника… Которая, конечно же, на поверку оказывается и не очень-то невинной, и не очень-то наивной, и уж точно – не слишком послушной. Водевили не люблю с детства.

  Но латиноамериканец не так-то прост. Он и не думает давать идти водевилю своим чередом, а вместо этого вдаривает – «основано на реальных событиях» – трагедию. Чтоб стало трагичней и жальче персонажей, он как следует прописывает романтические чувства между Сандалием и Голондриной (терпеть не могу испанские слова и имена, звучат и смешно и жалко, будь у меня такое имя, я б рвал и метал как тот музыкант, имя которому при крещении дали Баклажан. Из-за такого жуткого звучания при выборе второго языка в универе испанский был отметён сразу же). А после тихоня-цирюльник решает внести свою лепту в историю, наконец-то использовав залежавшуюся в погребе взрывчатку: надо же кому-то подорвать тирана-Диктатора. Почему бы и не ему? Столь славное деяние молодчины отца привело к расстрелу возлюбленного его дочери Сандаля и свело в могилу её саму. Горе-отец! Инстинкт самосохранения и сохранения своего рода, да что там – даже элементарные зачатки логики отсутствуют в его пустой голове. Поэтому дочку его действительно жалко не на шутку. Да и ведь это, – «основано на реальных событиях». В конце повести располагается ещё увесистый эпиложище, где автор берётся основательно втолковать читателю о значимости своего исследования данных «реальных событий». Где, как, когда он ездил, что и у кого спрашивал, какие документы читал… Не могу не признать, что плоды его стараний вышли по крайней мере увлекательней, и рискну утверждать, что осмысленнее, нежели так называемое «исследование» божьего промысла/воли случая Уайлдера, вылившегося в не являющийся ответом ни на один вопрос «Мост короля Людовика Святого». На этом плюсы кончаются. Водевиль – он и есть водевиль, странно, что автор вообще временами дерзнул использовать его форму, но опять же – что взять с латиноамериканца?..

  Чтеца я сознательно убыстрял, пусть и ненамного – 1,2. И даже сознательно слегка занизил высоту тона (а вот такое делаю впервые, но что-то больно резал по ушам высотой, может, просто настроение диктовало более низкое, более спокойное что-то слушать). Занижений интонаций перед паузами, на которые так жаловалась моя побокальница, я не заметил в упор, хотя целенаправленно пытался их выслушать. Это опять к тому же, что порой люди настолько по-разному воспринимают одно и то же исполнение, что создаётся впечатление, будто они о разных исполнителях говорят. Так и тут: я вообще ничего странного в его интонировании не заметил, а побокальница грит, люди так не говорят. А мне кажется, я сам спокойно бы так читал, с этими же интонациями…

  Эпилог
  (Для особенно настырных читателей, кому мало одного эпилога)

  После издания книги «Пампа-Уньон: между мифом и реальностью», опубликованной университетом Антофагасты, Антонио Обилинович Аррате написал ещё одну книгу под названием «Селитра и железная дорога, плоды усилий: Агуас Бланкас, 1892-1912», которую на этот раз выпустил университет Сантьяго де Чили.

  Тогдашний президент дон Карлос (который Ибаньес, который дель Кампо) с позором бежал из страны в 1932 году так, что пятки сверкали. Однако содеянных им в Чили безобразий ему показалось мало, и уже семь лет спустя (а как вы хотели, в Латинской Америке магический реализм, волшебное число семь возвращает народ к началу кругов ада) Заибаньес вернулся обратно, а в 52 году снова стал президентом, избрав в качестве своего символа швабру. Каков президент – таков и символ.

  Прочие же имена – Десидерио Аренаса, Хуана Панадеса Варгаса, Алехандро Переса Миранды – канули в лету, а на запрос «режиссёр Лео Кокинг» всемогущий гугл выдаёт первую ссыль на «Cooking with Leo».

  И до сих пор если однажды тёмной ночью в пампе странник остановится перед руинами селения – там как раз мимо проходит шоссе из Каламы – и навострит ухо, то сперва услышит что-то вроде тончайшего пчелиного жужжания. Но – и только. Праздник в селении уже давно отшумел.

  9

  233