Рецензия на книгу
Ansichten Eines Clowns
Heinrich Böll
MYRRRuna3 июня 2020 г.Один день из жизни клоуна
Не поленись родители таскать меня в художку, сейчас я бы набросала портрет Ганса акриловыми красками. Белый - до морщин на полотне, голубовато-серый - тонкой кистью на губы, глубокий коричневый – в глаза. Одела бы его только в синее трико и поставила бы у претенциозного позолоченного забора, за которым желтовато-черный дом – развалился, как бесполезный мужик вечером на диване, с газетой, после сытных котлет и картошки с луком. Какой-нибудь очередной критик углядел бы в мазне пару-тройку высокопарных идей – дуализм человеческого восприятия, абстракция одиночества, кризис установленного миропорядка. Наверное, потом он закинул бы свой опус в паршивую газетку местного пошива и превратился бы из бездарности в новое веяние журналисткой мысли… Так рождается мнение тех, кого не спрашивали.
Роман пестрит такими людишками. Разве что идей у них всего две – показное благочестие и культ банковских банкнот. Но ради «жить, как люди» они изворачиваются на славу, лепят из того, что залежалось в кладовке, божков, а потом церемонно водружают «художества» на каминную полку. Клоунам тут не место, слишком уж выбиваются яркими носами и длинноносыми ботинками. За забор этих неудачников.
Вспомнился «Голод» Кнут Гамсун . Отчаянные душевные крики непонятого творчества, муки урчащего желудка, поиск смысла, выдуманная любимая. У Гамсуна герой страстно тянул руки к небу, как сумасшедший бормотал с богом и природой, а Белль за шиворот втаскивает неудачника в родной город, пустую квартиру и вкладывает в ладони телефонную трубку. И начинается игра почти одного актера.
Ганс Шнир, ржаво-коричневая комната, старая записная книжка с номерами, бутылка коньяка, пачка сигарет. На другом конце провода – почти сплошные предрассудки загнавших себя в клетки людей. Герой нюхает их мысли, пытается учуять животное из своего стада, потому что одиноко, пусто, голодно. Ганс не вызывает жалости, мне безумно интересно слушать его телефонную болтовню, то насмешливую и издевательски шутовскую, то злобную и горькую.
Листала книгу и думала о том, как неприятно быть другим. Другим – в чем угодно. По-настоящему другим. Другим - не словами, а действиями. Когда на скучном уроке ты улетаешь в никуда и наслаждаешься моментом, пока учитель не завопит из параллельного мира и не даст тебе затрещину. Или ты безумно влюбляешься в 21, проводишь ночь в ее комнате на постели без простыни, зная, что завтра вас осудит приличное общество с куриными мозгами. Может, найдется такой другой, который наплюет на громкие «престиж», «достаток», «модную профессию» и станет клоуном, скачущим по сцене. Или ты, вдруг, будешь однолюбом там, где изменять нормально. И что уж совсем наглость, так это сомневаться в существовании бога в обществе ярых религиозных формалистов.
Я отложу в копилку впечатлений:
1) мягкий, без языковых выкрутасов язык Г. Белля
2) последнюю монетку Ганса, вылетевшую с балкона
3) холодные руки любимой, которые он грел под мышкой
4) пару способов поиздеваться над безмозглостью
5) и неминуемое одиночество.521,3K