Рецензия на книгу

• 

  Аноним8 февраля 2012 г.

  Собрать себя заново в десять раз сложнее, чем рассыпаться на куски.

  
  
  

  Мы — непостоянные, тупые твари со слабой памятью и талантом к самоуничтожению.

  
  

  
  Зря я сказала, что у Китнисс что-то не так с душой. Зря. Потому что будь по-другому — и Коллинз с её постапокалипсисом выглядела бы самой настоящей лгуньей.

  Китнисс такая, какой и должна быть девочка, чей отец погиб в шахте, а мать чуть не сошла с ума от горя, чья главная забота — спасение сестрёнки сначала от голодной смерти, потом от гибели на арене под прицелом тысяч видеокамер, на глазах жадного до хлеба и зрелищ государства. Она не может быть иной и в отношении Пита в том числе, потому что перед мальчиком, спасшим её семью, она навсегда в долгу. А вернуть долг для Китнисс означает только одно — всеми правдами и неправдами не дать ему умереть, как когда-то он не дал умереть ей и её близким.

  Этим она и занимается — снова, снова и снова. Только в последней части трилогии Китнисс начинает менятся, тот внутренний рост, которого так не хватало в первых двух романах, здесь происходит чудовищными темпами — реальность, окружающая героиню, становится другой, и это внешнее изменение даёт толчок для изменений внутренних. Китнисс напоминает бабочку, наконец-то вышедшую из стадии куколки, открывшую глаза и увидевшую мир как он есть на самом деле. Впрочем, здесь метаморфозам подвержена не только она одна. И Гейл, и Хейтмич, и даже Прим — меняются, а уж о Пите и говорить не стоит. И хотя его изменения вызваны не внутренними, а внешними факторами, вообще искусственно навязаны, не будь их — и Коллинз опять же показалась бы лгуньей. А так — всё закономерно… и безнадёжно в своей закономерности. Даже на уровне любовной линии. Потому что в мире, созданном Коллинз, любовь — ещё один способ выжить, главный из всех остальных, и Китнисс это понимает.

  
  

  То, что мне нужно, чтобы выжить — это не страсть Гейла, разожжённая гневом и ненавистью. Во мне этого болеё чем достаточно. Что мне нужно — это одуванчики весной. Ярко-желтые, которые означают возрождение, а не разрушение. Надежда на то, что жизнь продолжится, независимо от наших потерь. Что всё наладится. И только Пит может дать мне это.

  
  

  В целом «Сойка-пересмешница» оставила хорошие впечатления, благодаря этой части трилогия действительно обрела логическое завершение. А пока я её читала, меня не покидал, по сути, не имеющий к роману отношения вопрос: заинтересуются ли дети, читающие об истории Панема, историей Древнего Рима, к которой Коллинз ненавязчиво отсылает буквально на каждой странице трилогии… Было бы здорово, если бы заинтересовались и узнали, к примеру, почему стилиста Китнисс автор назвала Цинной. По-моему, искать параллели всегда интересно.

  P.S. И вряд ли стоит оставлять незамеченным посыл Китнисс к нам, сейчас живущим:

  
  

  Честно говоря, нашим предкам нечем похвастаться. Я имею в виду то, в каком состоянии они нас оставили — с войнами и разрушенной планетой. Очевидно, им было плевать на то, что будет с людьми, живущими после них.

  18

  34