Рецензия на книгу
О дивный новый мир
Олдос Хаксли
Аноним5 февраля 2012 г.Я только что прочитала эту книгу, и у меня ощущение, будто меня отхлестали по щекам. Это сильно, это очень сильно и очень тяжело оказалось. На первый взгляд, роман - самая мягкая из известных антиутопий, как-то все так радужно и смазанно, не чеканный слог и вся тяжесть взгляда Старшего Брата, как у Оруэлла, не полная универсальность Замятина, а что-то такое аморфное, невнятное и не очень-то страшное, но это, повторюсь, на первый взгляд.
Хаксли мягко стелит, да жестко спать. Что мы видим в обществе "дивного нового мира" там, в глубине, под всеми этими краниками с духами, под всеми этими ощущалками и культом потребления? Мира, которы выглядит вот так:"Потому что мир наш — уже не мир «Отелло». Как для «фордов» необходима сталь, так для трагедий необходима социальная нестабильность. Теперь же мир стабилен, устойчив. Люди счастливы; они получают все то, что хотят, и не способны хотеть того, чего получить не могут. Они живут в достатке, в безопасности; не знают болезней; не боятся смерти; блаженно не ведают страсти и старости; им не отравляют жизнь отцы с матерями; нет у них ни жен, ни детей, ни любовей — и, стало быть, нет треволнений; они так сформованы, что практически не могут выйти из рамок положенного. Если же и случаются сбои, то к нашим услугам сома."
?
А от того, что внутри, под слоями разноцветной и, безусловно, красиво шелестящей шелухи я увидела то, от чего у меня волосы встали дыбом. Если у Оруэлла людям оставляли хоть какой-то выбор, если их, как людей, не стирали, то в "Дивном новом мире" стирание личности научно обоснованно и поставлено на поток, на благо общества. Да-да, того самого. Дивного и Нового. Не надо никакого запугивания, никакой тирании, просто одним - кровезаменитель высшего качества, а другим - ограничение кислорода в состоянии эмбриона и спирт, одни Альфы - руководители, а другие - Эпсилоны, полукретины для тяжелой работы, и каждому, каждому - промывка мозгов, с самого детства, мягкая и вкрадчивая, пусть никто не уйдет обиженным.— И в этом, — добавил назидательно Директор, — весь секрет счастья и добродетели: люби то, что тебе предначертано. Все воспитание тела и мозга как раз и имеет целью привить людям любовь к их неизбежной социальной судьбе.
Не знаю, как вас, а меня от откровенного цинизма этой фразы пробрало по полной программе. Как, в принципе, и от всей первой главы, описывающей подготовку новых членов идеального кастового общества. Какой там Старший Брат, он рядом с этим просто агнец божий, как по мне.
А еще политика "дивного мира" стирает эмоции. Не только личности, но и способность хоть что-то чувствовать, она стерта идеальным антидепрессантом - сомой, стерта тем, что людям не дают ничего хотеть, ведь неудовлетворенные желания опасныдля стабильности общества.Поток, задержанный преградой, взбухает и переливается, позыв обращается в порыв, в страсть, даже в помешательство; сила потока множится на высоту и прочность препятствия. Когда же преграды нет, поток стекает плавно по назначенному руслу в тихое море благоденствия.
Обитатели мира низведены даже не до положения животных, животным хотя бы позволено чувствовать, но до положения машин, идеально отлаженных механизмов. Кем низведены? Кто тот злодей, на которого можно свалить все грехи? Ужас в том, что нет злодея, нет одного виноватого, нет даже десятков виноватых, единственный человек, держащий в своих руках реальную власть, несчастен куда больше своих подчиненных, он такой же раб государственный машины, только его рабство тяжелее: он осознает все, что делает.Счастье — хозяин суровый. Служить счастью, особенно счастью других, гораздо труднее, чем служить истине, если ты не сформован так, чтобы служить слепо.
Все пропагандируемое описанной системой счастье - суррогат, суррогатны запахи, которые вдыхаются, еда, которую едят, развлечения, таблетки сомы, и выглядит оно так печально, пресно и пошло, что неудивительна реакция Дикаря на эту цивилизацию, расплатившуюся за свои блага красотой, богом, истиной, наукой.
Дикарь - это вообще трагедия в трагедии, человек, никому не нужный, чужой в обоих мирах: в том, в котором родился, и в том, в котором оказался, человек, который всего лишь хотел остаться один, побыть наедине с собой, но ему не удалось: его все равно нашли, достали. Что ему оставалось, лишенному дома, лишенному понимания, совершенно одному в безумном мире? Том самом. Новом. Дивном. Он - жертва всеобщего "счастья", и ему остается только посочувствовать.
Сильный роман, необычайно сильный, описывающий оптимистичным и крайне приятным языком невероятно мерзкие и циничные вещи. Я в восхищении.1339