Рецензия на книгу

• 

  nelakovaya11 мая 2020 г.

  Выжгло твою душу, до угольков выжгло, вот ведь что война сделала. А теперь и тело сожжёт. Нет, не уйти нам от неё, никуда не уйти и не спрятаться.
  

  Старший лейтенант Иваньшина совсем недавно командовала ротой солдат, но теперь война кончилась, и ей, ещё молодой, в общем-то, девушке, приходится как-то налаживать мирную жизнь.

  С семейным счастьем не складывается, Тоня вся уходит в учёбу, потом — в работу. Единственной семьёй для неё становятся временные жилички — девочки-студентки, которые живут у Тони (теперь — Антонины Фёдоровны) от поступления и до выпуска.

  Всё меняется, когда в соседнюю комнату въезжает молодая семья, Олег и Алла, бывшие детдомовцы, рождённые в военные годы — поколение детей войны выходит на передний план, в то время как воевавшее поколение постепенно уходит в тень.

  В коротенькой повести Борис Васильев умудряется вместить не тольку всю жизнь Тони — с полноценным развитием характера от юности до старости, но и смену эпох, смену моральной парадигмы — от чёрно-белого военного времени до оттенков серого в благополучное, беспечное мирное время.

  Повесть написана в середине 80-х, и в ней отражён широкий взгляд не столько на саму войну, сколько на долгие, десятилетиями длящиеся последствия. Так, решения, принятые Тоней на войне, отзываются ей всю жизнь. Но речь не только о ней.

  Борис Васильев показывает, как меняется с годами отношение к фронтовикам, как соседка-фронтовичка становится прикрытием, удачным активом, для приобретения материальных благ, и как постепенно из-за обилия пропаганды рождается недоверие к подвигу.

  
  «Почему? — спрашивала она себя и тут же отвечала: — А потому, что перекормили. Количество героической информации вдруг перешло в качество — только не то, на которое мы рассчитывали. Исчезла искренность подвига, его порыв, боль, цена — и осталось голое перечисление. <...> Мы девальвируем собственную героическую историю: Герасим утопляет собачку, и полтораста лет рыдают над ней потрясённые дети, а мы без конца толкуем о двадцати миллионах погибших — и встречаем отсутствующие глаза. А они должны гореть и страдать, иначе и за перо браться не стоит...»
  

  То, как Антонина пишет свои воспоминания, а потом дважды перекраивает их, чтобы сделать острее, правдивее показано действительно здорово.

  Но самое сильное впечатление, безусловно, производит финал повести. Трагический конец, намёк на который содержится уже в заглавии. Тут ничего не скажу, лучше прочтите сами, тем более что текст небольшой, на один вечер.

  10

  1,2K