Рецензия на книгу

• 

  Аноним5 апреля 2020 г.

  Жульен Сорель- сын плотника, которому чудом удалось стать малой частью большого светского высшего мира. Того мира, о котором он всегда мечтал: богатом, знатном и бесконечно интересном. На деле, естественно, все оказалось совершенно не так, как он себе представлял: он не думал, что придется много врать, лицемерить, прислуживать, учтиво улыбаться и выслушивать бесконечный вздор, которым наполнены все светские ужины. Жульен потерялся в этом мире, не понимая, почему они, а не он, почему все должно быть так мерзко, глупо и продажно, а не наоборот. Почему его отец, который далек от моральных принципов и норм, все же стоит ниже всех тех, кто на деле оказывается даже хуже него? Жульен потерялся.
  

  
  «Я любил истину… но где она? Повсюду- лицемерие или, по меньшей мере, шарлатанство, даже у самых добродетельных, у самых великих».

  При всем этом, он неизменно становится героем любовных утех, да еще каких чувственных и наполненных, увы! одними страданиями. Госпожа де Реналь- первая и, в итоге, единственная любовь юного Жульена, не смогла совладать со своими чувствами, отдавшись учителю своих детей со всей своей самоотверженностью; она была наивна, добра, мягкосердечна. В ней не было фальши, она была проста до безумия, но вместе с тем страстна и невероятно предана.
  

  
  «Лишь только я тебя вижу, я забываю все свои обязанности, я превращаюсь в одну любовь к тебе, или, пожалуй, слово «любовь» слишком слабо. Я чувствую к тебе то, что я должна бы чувствовать исключительно к Богу: смесь уважения, любви, повиновения… В сущности, я не знаю, что за чувство ты мне внушаешь… Если бы ты приказал мне вонзить нож в этого сторожа, преступление совершилось бы раньше, чем я успела о нем подумать».

  Госпожа де Реналь, изменивши мужу (и не раз) с нашим молодым героем, понимает, что так дальше продолжаться не может; Жульен уезжает покорять Париж, а госпожа де Реналь всецело отдает себя религии, пытаясь тем самым заглушить свою боль.
  Маргарита, вторая возлюбленная Жульена, была полной противоположностью госпожи де Реналь: молодая, страстная, воспитанная по всем правилам и нормам высшего общества, она была сумасбродна, мечтательна; она невероятно скучала в так называемом светском обществе, мечтала о чем-то героическом и аморальном.
  

  
  «Разве моя вина, что придворные молодые люди являются такими горячими сторонниками приличия и бледнеют при одной мысли о сколько-нибудь необыкновенной авантюре? Стоит им остаться одним, они начинают бояться смешного положения, и эта боязнь сводит их с ума».

  Маргарите скучно. Скучно от светских разговоров, от нерешительных ухаживаний, от показного приличия и страха сказать что-либо не так. В ее возрасте ей необходимо идти наперекор всем устоявшимся традициям; своих ухажеров она считает трусами, она жаждет сумасбродства от них; восхищенная героической истории своей семьи, она инстинктивно старается найти параллели их судеб со своей. Возможно, она была влюблена не в самого Жульена, а в это чувство опасности и чего-то хоть немного интересного и сумасшедшего, ведь, как известно, истинная любовь принимает всю ту скуку обыденной жизни, которую так презирала Маргарита.
  

  
  «Если при всей своей бедности Жульен был дворянином, то любовь моя к нему была бы заурядной глупостью, пошлым мезальянсом и я бы отказалась от нее; в ней не было бы того, что характеризует великие страсти: громадности препятствий, которые приходится преодолевать, и мрачной неуверенности в будущем».

  После долгих колебаний, раздумий о том, тот ли Жульен человек, который ей нужен, Маргарита понимает, как сильно и страстно любит нашего молодого красавца; возможно, она просто приняла на себя эту роль, разыгрывая бурные театральные сцены, со слезами и яростными выходками; при этом ей наконец-то стало не скучно жить, она жила в собственном спектакле, успех которого зависел только от нее.
  В Париже тем временем Жульен всецело отдавал себя работе: он медленно, но верно поднимался вверх по карьерной лестнице, при этом стараясь держаться ото всех на расстоянии: глупые светские вечера его не интересовали, балы наводили скуку, от людей высшего общества он уставал, понимая, как его фантазии о роскошной жизни медленно разбиваются.
  

  
  «И даже если я добьюсь успеха, - думал он, - всю жизнь придется провести в таком гнусном обществе! Либо обжоры, только и мечтающие о яичнице с салом, которую они сожрут за обедом, либо аббаты Кастанеды, которые не останавливаются ни перед каким преступлением!
  Воля человека всемогуща. Я читаю это повсюду; но хватит ли ее на то, чтобы преодолеть такое отвращение? Великим людям было легко; как бы ни была грозна опасность, они находили ее прекрасной; но кто, кроме меня, может понять безобразие всего, что меня окружает?».

  Как только он очутился в мире бесцельного существования, в мире больших денег и маленьких людей, в мире, где, чтобы выжить, необходимо лицемерить, врать, красть, Жульен начинает понимать, что он, при всем его большом желании, не сможет стать таким, как они. Жульен воспринял это как трагедию, решив, что слишком малодушен, чувствителен и слаб. Он презирал себя за так называемое «малодушие», являющиеся на самом деле просто чувствами, которые присущи в той или иной мере абсолютно каждому человеку.
  В конце концов Жульен успокоился. После неудачной попытки пристрелить госпожу де Реналь за то, что она хотела помешать ему построить его будущую жизнь с хорошим окладом и приличным местом работы, он понял, что все, что ему навязали, дали, подарили- пустое, незначительное, бессмысленное и бесконечно глупое. Он успокоился, понял и принял тот факт, что жизнь его закончена, но закончена правильно: с ним остались его честь, достоинства. Он выполнил долг.
  Сидя в заточении, много размышляя о своих поступках, целях и мечтаниях, Жульен понял, как незначительны и пусты для общества, куда он так стремился, понятия «долг», «достоинство», «честность» и «храбрость». Он больше не хотел туда, наверх, в роскошь и богатство. Нашел иной, свой, тихий и добросовестный путь.
  

  
  «Какое торжество для Вально и всех пошлых лицемеров, царящих в Верьере! Они пользуются влиянием во Франции, присвоили себе все социальные преимущества. До сих пор я могу по крайней мере говорить себе: им достаются деньги и почести, но у меня есть благородная душа».

  5

  1,4K