Рецензия на книгу

• 

  ivan25431 января 2012 г.

  «Мертвые души. Том первый»

  Первый раз прочитал «Мертвые души» одиннадцать лет назад, между восьмым и девятым классами, на летних каникулах.

  Помню, тогда было почему-то сложно читать – в детстве вообще плохо воспринимаются книги, в которых мало действий и диалогов. Потом, перечитывая «Мертвые души» в университете, удивлялся – книга-то небольшая, интересная, да и языком написана замечательным, по-гоголевски замысловатым, «фирменным», что называется.

  «Мертвые души», как и «Ревизор», появились на основе истории, рассказанной Гоголю Пушкиным. «Роковое» словосочетание «мертвые души», ставшее заглавием «поэмы», означало всего-навсего умерших крестьян, которые, однако, числились по документам как живые. Гоголь обыгрывает метафорический смысл этого термина, его книга – не история афериста, скупающего мертвых крестьян, а книга о мертвых духовно людях, о ложных путях развития человеческой души.

  Манилов – вроде и неплохой человек, но и не хороший. Он вообще никакой – застыл в своем благополучии, в самоуспокоенности, не замечая вокруг ничего, ни постепенно приходящей в упадок усадьбы, ни собственных детей. И жена его точно такая же – занята сотней необязательных дел и увлечений. Самое неприятное в его личности – отсутствие кого-нибудь движения, развития мысли. Вроде бы и ничего страшного, живет такой человек, никому не мешает. Но не по себе становится от этой пустоты. Одна обертка от человека, как попсовая песенка – ни смысла ни души.

  Коробочка – еще один типаж обывателя. В отличие от жены Манилова, она еще и начисто лишена воспитания и погрязла в суеверии.
  
  Хотя и принимает она невольно участие в разоблачении Чичикова, но почему-то досада берет – Чичиков мошенник, но умный человек, и как-то жалко видеть, как его план разрушается от чужой глупости.
  Коробочка – человек суетный и суеверный, не так оторванный от жизни, как Манилов, но напротив, погрязший в хозяйственных делах и не способный на душевное развитие.

  Ноздрев – совсем из другого сорта людей. Нет, он не сидит на месте, не тешит себя прожектами – он всегда готов к переменам и действиям, вот только действия те, во первых, имеют целью найти развлечений (желательно за чужой счет), а во-вторых, нисколько не обдумываются. Он начисто лишен той инертности и основательности, которой у Манилова и Коробочки – избыток. Но это не делает его более развитой и живой личностью, напротив – он олицетворение другой крайности, человека ветреного и абсолютно беспринципного. В его годы у него – психика малолетнего хулигана, такие же поступки и побуждения.

  Вот у Собакевича, казалось бы, как раз всего в меру – и приличной основательности, и живости характера. Не суеверен и не глуп – но вот одна беда – ненавидит людей. Причем это не романтическая ненависть возвышенного мизантропа. Нет, он просто уверен, что все люди – сволочи. И он сам, естественно, тоже. Чего и не скрывает. И даже гордится этим.

  Плюшкин, как часто указывают литературоведы, показан в динамике. Но это всего лишь «задел на продолжение». Впрочем есть и еще одна черта – Плюшкин, в отличие от прочих помещиков, явно неадекватен. Его душевное уродство бросается в глаза всем. Яркий образ – но очень утрированный и оттого не столь убедительный, как предыдущие. Но, безусловно, страшный. И все же – плюшкины не являются нормой для человеческого общества, в отличие от ноздревых и собакевичей. К счастью. Пока что.

  Чаще всего обращают внимание на эту «галерею помещиков». Но список «мертвых душ» ими вовсе не ограничивается. Вспомнить хотя бы городских чиновников, завязших во взятках и провинциальной скуке. Они настолько погрязли в повседневности, что уже не помнят, что смертны – и поэтому смерть прокурора и повергает их в тягостное недоумение.

  «Тогда только с соболезнованием узнали, что у покойника была, точно, душа, хотя он по скромности своей никогда ее не показывал.»

  Не лучше и городские дамы, живущие модой, мелкими интрижками и дурацкими слухами. Только знание французского и этикета отличает их от Коробочки, но в глубине души – это те же мелочные и жалкие натуры.

  Чичиков обычно противопоставляется остальным, как наиболее «живой» персонаж. Это подтверждается и авторским замыслом – во втором и третьем томах должно было состояться нравственное возрождение Чичикова, его переход к честной и праведной жизни. Но лично у меня этот замысел вызвал сомнения. Все-таки Чичиков – совершенно цельная и сформированная личность, да и лет ему немало – поздновато уже меняться. Слишком уж долго жил он хитростью и подлостью, слишком долго был «рыцарем копейки» - нет, не становятся такие праведниками. Собственно, именно уверенность, что правда и честь не представляют ценности – вот причина нравственной смерти Чичикова. Мучительные попытки привести своего героя к раскаянию в конце концов стали одной из причин того, что Гоголь уничтожил второй том «Мертвых душ». Слишком уж много изначально в образе Чичикова «черной краски» - да еще и при том, что образ этот совершенно реален. В отличие, скажем, от Плюшкина, которого, по замыслу автора, тоже ждало «воскрешение». Плюшкин очевидно нездоровый психически человек, ему только необходимо преодолеть свою манию и вновь стать рациональным и внимательным хозяином. Чичиков же – вполне здоровый и состоявшийся подлец.

  Отдельно стоит упомянуть «Повесть о капитане Копейкине», которая несколько напоминает повесть «Шинель» - все то же принципиальное безразличие чиновничества к бедам «маленького человека». Интересно, что и в «Повести о капитане Копейкине», и в «Шинели» присутствует некий символический бунт «маленького человека», невозможный в реальности. (Башмачкин отомстил бездушному чиновнику посмертно, капитан Копейкин стал главарем разбойников, что при его увечьях тоже на грани фантастики.) Отчасти это является пародией на сюжеты романтизма.

  Первый том «Мертвых душ» - это вопрос, который так и остался брошенным в пустоту. Гоголь ясно обозначил все типы омертвения человеческой души, все опасности, стоящие перед человеком – но способы их преодоления, способы избежать попадания в этот зловещий список – все это он планировал показать в будущих томах. «Мертвые души» были задуманы по образцу «Божественной комедии» Данте – первый том должен был стать адом, полным духовных мертвецов, второй – чистилищем, где Чичиков должен был осознать свои пороки и возжаждать духовного обновления, третий – раем деятельной и созидательной, осмысленной жизни. Но замысел оказался слишком тяжел для писателя, на тот момент уже совершенно потерявшегося в лабиринте противоречивых мыслей, попавшего в липкую паутину бесконечного самобичевания, где к нему все ближе подбирался последний ужас, неизбежность заколоченного гроба.

  Достоинства произведения:

  неповторимая галерея «мертвых душ», незабываемые персонажи, чьи имена сразу стали нарицательными;

  удивительная проработанность бытовых деталей, внимание к мелочам, делающее «поэму» интереснейшим документом своей эпохи;

  вершина развития гоголевского языка и стиля;

  огромная значимость книги, как некоего промежуточного итога сатирической литературы XIX века, суммы обобщающих наблюдений.

  Недостатки:

  слишком определенный расчет на продолжение книги несколько смазывает концовку, причем первый том «Мертвых душ» совершенно самостоятелен и самоценен.

  Итог: одно из самых масштабных и значимых произведений русской литературы XIX века. Влияние «Мертвых душ» на отечественную литературу сложно переоценить, да и в повседневной жизни мы зачастую употребляем такое слово, как «маниловщина» или сравниваем кого-нибудь с Плюшкиным или Собакевичем. И все же я недолюбливаю эту книгу, фактически убившую Гоголя. Впрочем, это было потом, а первый том – вершина его творчества, magnum opus.

  «Мертвые души. Том второй»

  
  Второй том, как известно, был уничтожен автором, поэтому судить о нем приходится по сохранившимся наброскам и фрагментам. Поэтому рецензию придется разбить на две части.

  1. То, что осталось.

  Сначала кажется, что эти отрывки несколько уступают первому тому – уж слишком затянуты некоторые моменты, пейзаж окрестностей поместья Тентетникова, его же, Тентетникова, биография. Но на самом деле, скорее всего, эти черновики ожидала жесткая правка с вычеркиванием, так как в дальнейшем становится ясно – Гоголь совсем не исписался, нет. Он по-прежнему создает четкие и оригинальные художественные образы – вспомнить хотя бы эпизод в гостях у Петра Петровича Петуха, бредовое «государство» Кошкарева. Да хотя бы «фрак брусничного цвета с искрой» - так и врезался в память, а ведь это лишь деталь. Нет, вот что обидно – сгорел Гоголь на пике своих возможностей.

  Единственное, что действительно сильно покоробило – это… положительные персонажи. А именно – Костанжогло. Есть в нем что-то дико искусственное, неживое. Нет, его предприимчивость и рационализм очень похвальны, но все же слишком декларативны, показательны. Вдобавок какое-то неприятное ощущение вызывает его спартанский быт. Похвальна воздержанность в еде и спокойное отношение к своей внешности, но отрицать полезность искусства и образования – это уже слишком. По мне, так безразличие человека к красоте – это и есть один и из признаков «мертвой души».

  2. Что было и не будет никогда.

  Несмотря на огромное количество идей, относительно развития сюжета «Мертвых душ», работа над ними привела писателя к страшному личностному кризису. В чем же причина провала? Ведь автор обдумывал этот замысел годами, считал его величайшим делом своей жизни. И, как я уже говорил, по черновикам видно, что Гоголь находился на пике творческой формы. В письмах он неоднократно упоминал огромные объемы проделанной работы.

  На мой взгляд, дело в изначально недостижимой цели. Гоголь задумал отыскать универсальный рецепт оживления «мертвой души», духовного и нравственного возрождения. Практически, его задачей стало показывать путь той самой птице-тройке, символизирующей Русь. Даже для гения это чрезмерная задача – решить такую общенациональную и общечеловеческую проблему. Отчасти источник такой амбициозности – чрезмерное увлечения автора религией, принимавшее к тому времени болезненную форму. Гоголь, с одной стороны, хотел стать подвижником, проповедником, спасителем душ – но так и не нашел рецепта этого спасения, запугав сам себя призраками Страшного Суда. Как человек искусства, он все же не мог допустить фальши, не мог пойти против правдивого изображения действительности. А это было бы неизбежно при «воскрешении» Чичикова – уж слишком колоритным, последовательным и законченным негодяем он получился. Если человек всю жизнь свою, с детства основывался на лжи и хитрости – возможны ли для него такие сильные перемены? Если внимательно присмотреться к биографии Чичикова, становится понятно, что он уже пережил достаточно потрясений и провалов, которые совершенно не повлияли на него, заставив только быть осторожнее. Сомневаюсь, что его можно было бы напугать призраком каторги или тюремного заключения – слишком часто у него получалось избежать расплаты.

  Одной простой и страшной мысли пытался избежать автор. Да, очевидно, путь духовного спасения открыт для всех. Но злая и страшная ирония реальной жизни в том, что есть люди, которые не пойдут по пути чести и добра не только через узкую калитку из евангельской проповеди, но даже если перед ними будут широкие ворота. Что уж говорить о человеческом обществе, где преступным путем всегда было проще добиться, пусть и кратковременного, благополучия. Необходим рецепт преобразования общества целиком – и вот здесь и скрывалась вторая опасность. Потому, что такого универсального рецепта просто не может существовать. Тем более что все попытки его отыскать, как показывает история, оканчивались сокрушительным фиаско. А уж рецепт, к которому склонялся Гоголь – диктат религии + предельный рационализм = прямой путь к тоталитарной теократии. Что было, мягко говоря, уже несовременно.

  Нет, все это не умаляет величия Николая Васильевича Гоголя. Просто есть задачи, с которыми не может справиться даже гениальный писатель, не погрешив против истины. Не случайно антиутопии всегда популярнее утопий – разумнее и полезнее предостерегать от тысячи неверных путей, нежели из-за непомерной гордыни своей пытаться указать единственно правильный. Гоголь прекрасно умел разоблачать и бичевать пороки, вытряхивая мертвые души из лохмотьев, из дорогих нарядов, из пышных поместий, из набитых гостиных, из пустых деревень; из шкур бывалых взяточников и молодых аферистов; из столичной спеси и провинциальной дремучести. И показывать эту нечисть жалкой и бессильной, словно черта, одураченного кузнецом. Он, словно экзорцист, преследовал этих бесов, которых в молодости искал в мифах и легендах, а потом нашел – в человеческих душах, в уродливой искаженности общественного бытия. К сожалению, он слишком увлекся призраком окончательной победы, замахнувшись на то, чего не удалось сделать пророкам древности. И мелкий бес Чичиков забрал одну живую душу в придачу к мертвым – душу своего творца. Правда, далась она ему очень высокой ценой.

  8

  73