Рецензия на книгу
Любовь во время чумы
Габриель Гарсиа Маркес
Аноним7 декабря 2011 г.Ай да Маркес, ай да сукин сын! Именно это приходит на ум, прочитав роман. Маркес опять не подкачал.
Затравив, заманив, заинтриговав читателя почти сразу обещанием истории любви протяженностью пятьдесят один год девять месяцев и четыре дня, Маркес ведет свое неторопливое, вязкое, как болото, повествование, в которое погружаешься с головой, но не торопишься вынырнуть, сладостно и мучительно ожидая раскрытия тайны.
А какие обороты, какие метафоры:
«Она была уже вчерашним цветком»
«…кожа – точно медленный огонь, изумленные груди…»
Это вступление, а теперь моя попытка осмыслить прочитанное. Простите, без спойлеров не обойдусь.
Меня и после последней страницы по-прежнему мучает вопрос, который появился еще в процессе чтения, а что здесь собственно любовь?
Человек всю жизнь лелеет и пестует в себе, как ему кажется, любовь. А его избранница из тех, которые только позволяют себя любить, но не умеют этого сами.
Ради этой иллюзорности любви он проглядел возможность быть действительно счастливым и любимым. А хотел ли он этого? Я думаю, его и самого устраивала эта видимость любви. Якобы, любя одну единственную и заботясь только о том, чтобы она знала о его верности и постоянстве, он всю жизнь, скрываясь, изменял ей, ведя тетради с записями о своих связях. «…у него накопилось двадцать пять подобных тетрадей с шестьюстами двадцатью двумя записями любовных связей, не считая тьмы мимолетных приключений, которые не заслуживали даже милостивого упоминания».
А эта последняя его связь с девочкой, почти ребенком, он был старше ее на шестьдесят лет. Но противно даже не это, а то, что он «…воспитывал ее для себя целый долгий год, водил по субботам в цирк, а по воскресеньям – в парк есть мороженое, ходил с ней на детские праздники и полностью завоевал ее доверие, ее нежную привязанность и ласково, как добрый дедушка, вел ее за руку на тайный убой… он – словно вдруг нашел в бухте старости потаенный чудесный причал. После стольких лет многочисленных и расчетливых любовей чистый и нетерпкий вкус невинности обладал извращенно-обновляющим очарованием».
Что это, если не похоть?
И этот человек мог говорить о вечной любви?
Это не любовь, это клиника.
Да, мне неприятен главный герой, но какой же нужно иметь талантище, чтобы все это так подать.
У этой книги гораздо меньше читателей, чем у «Сто лет одиночества». Обидно. Для меня они равноценны.1050