Рецензия на книгу

• 

  Аноним27 февраля 2020 г.

  О семье в 14-м веке и о троллях на колёсиках

  Прекраснее всего, по-моему, что действие романа продолжается и после смерти главной героини. Мне этот момент показался особенно трогательным: после того, как мы перестаём дышать и изменять мир, планета не сходит со стези своей, люди берутся за отложенные дела, близкие вспоминают нас, даже не задумываясь об этом. Я, например, заметила, что мои дети повторяют прабабушкины поговорки, хотя прабабушка умерла задолго до их рождения. Видимо, ничто не исчезает совершенно.
  Что же останется со мной после знакомства с Кристин, дочерью Лавранса? Точнее: чем эта замечательная вещь отличается от стройных рядов одинаковых женских романов, на целомудренных и одновременно темпераментных героинь у меня непереносимость аж до крапивницы?
  А она отличается, о да! Этот роман - в немалой степени хроника норвежского быта, традиций и (восхитительно описанных) суеверий. Это воплощённый, живой 14-й век с властью народа в форме тинга (норвежский аналог вече), с повседневными убийствами (с выплатой пени, разумеется, а то как-то не по-людски), с босоногими паломничествами к святым местам - и прочим скандинавским орнаментом!
  Затем - сложнейшая, многоуровневая семейная драма, которая выглядит вполне современно, убеждает в том, что предки ломали головы над теми же проблемами воспитания детей, над которыми будут проводить бессонные ночи и наши дети, когда повзрослеют и обзаведутся потомством.
  И только после этого - романтическая история любви. Но даже она сделана со вкусом, толково, без пошлости. Напомнила собственные славные деньки!..
  Кристин, главная героиня, - не идеальная женщина, не символ, не картонная куколка исторических романов. По ходу чтения первой части трилогии у меня возникла забавная мысль: Кристин - Наташа Ростова, которая вышла-таки замуж за Курагина! Пьеру (это Симон) с трудом, преодолев себя, удалось остаться другом семьи. Впрочем, уже к середине второй части я отказалась от этой аналогии. Эрленд гораздо сложнее Анатоля, пусть уж простит меня Лев Николаевич. Впрочем, тот, наверное, вовсе не ставил своей задачей описать Курагина как многоплановую личность... Эрленд весьма неоднозначен: героине, при всей её любви, так и не удаётся научиться уважать мужа, а в семье, где мать не уважает отца, сыновья изначально сбиты с толку, им предназначены непростые пути, ошибки и "негативизм".
  В общем, славная, запоминающаяся история! Даже беседы со священниками, легенды о скандинавских святых и прочие душеспасительные эпизоды читались мною, любительницей получать подарки в День Рождения Ньютона, без всякого напряжения. Понимаешь: люди во все времена стремились поступать по совести. Во славу Креста или мотивируя своё поведение иначе. Потому что против совести - больно и нелепо. Кроме того, глубокая искренняя вера смотрится в тексте органично как неотъемлемая черта эпохи:
  

  
  "Этой весной Эрленд и Кристин проводили Пасху в своем городском доме, и с ними был их младший ребенок Мюнан. Дело в том, что одна монашенка из монастыря была столь искусной лекаркой, что все больные дети, побывавшие в ее руках, выздоравливали, если только по воле Божьей не умирали."

  Разумно, не правда ли? Но герои этой увлекательной семейной саги - не фанатики, это понятные люди со знакомыми нам заботами и тревогами. Момент, когда Кристин совершает некромантский ритуал, чтобы попробовать спасти племянника, - один из самых значительных в романе. Женщина знает, что её бессмертная душа обречена - и в то же время уверена, что поступает верно. Читая этот замечательный образец хоррора, поход Кристин на кладбище, я вспомнила Элизу из "Диких лебедей", одной из моих любимых сказок Андерсена. Та тоже, отправляясь рвать крапиву на кладбище, рисковала добрым именем, чтобы вернуть себе братьев, - и не сомневалась в своей правоте.
  Сохранила себе смешной элемент норвежских сказок, мне до сих пор не известный: у скандинавских троллей штаны на колёсиках! Мать говорит ребёнку-хулигану:
  

  
  "Нечего тебе так орать. Я и без того вижу, что ты троллиное отродье. Ведь порточки-то у тебя на колесиках… (В норвежских народных сказках тролли иногда надевают штаны на колесиках, которые помогают им бежать от преследователей и быстро исчезать при звуке молитвы).

  Интересно, что бы подумали норвежские тётки, увидев своих прапра...правнуков на e-scooters?
  Кроме того, обычай ругать вслух любимых детей, чтобы отвести от них внимание злых сил, напомнил мне привычки моих родных:
  

  
  "Симон любил этого милого, живого ребенка и гордился ее смышленой болтовней.
  – Хотя эта девица такая противная, скверная и безобразная, – сказал он, схватив девочку обеими руками за грудку и вертя ее из стороны в сторону и высоко поднимая на воздух, – я думаю, что это подмененное дитя и в колыбель его подложили твоей матери и мне здешние горные тролли! Такой это безобразный и ужасный ребенок!"

  Так что напишу, как полагается по-норвежски: жуткая, безобразная книга!

  37

  1,1K