Рецензия на книгу
Мертвые души
Н. В. Гоголь
Аноним22 ноября 2011 г.Летом дочка заявила, что будет читать "Мертвые души" Гоголя. Удивила. (Сама-то я в школе это не читала). Оказывается, учительница усомнилась, что кто-то осилит "Мертвые души" на каникулах. Читали с дочкой вслух по очереди. Какая это дивная вещь, оказывается! А я-то и не знала! Это же песня! Необыкновенно красивые обороты речи, яркие образы природы! Какой слог! А какие предложения!:
Местами расходились зеленые чащи, озаренные солнцем, и показывали неосвещенное между них углубление, зиявшее, как темная пасть; оно было окинуто тенью, и чуть-чуть мелькали в черной глубине его: бежавшая узкая дорожка, обрушена нее перилы, пошатнувшаяся беседка, дуплистый дряхлый ствол ивы, седой чапыжник, густой щетиною вытыкавший из-за ивы иссохшие от страшной глушины, перепутавшиеся и скрестившиеся листья и сучья, и, наконец, молодая ветвь клена, протянувшая сбоку свои зеленые лапы-листы, под один из которых забравшись бог весть каким образом, солнце превращало его вдруг в прозрачный и огненный, чудно сиявший в этой густой темноте.Это - одно! предложение! Эх, разве сейчас так пишут...
Но больше всего меня удивило, что книга-то вовсе не занудная, а очень даже себе смешная . Да-да. Мы покатывались со смеху от описания некоторых сцен. Так тонко, как будто любуясь, растекается Гоголь в восторгах по поводу туалетов светских (львиц) дам, но потом, одним штришком, заставляет хохотать до слез, представив эту публику во всей красе!
Все было у них придумано и предусмотрено с необыкновенною осмотрительностию; шея, плечи были открыты именно настолько, насколько нужно, и никак не дальше; каждая обнажила свои владения до тех пор, пока чувствовала по собственному убеждению, что они способны погубить человека; остальное все было припрятано с необыкновенным вкусом: или какой-нибудь легонький галстучек из ленты, или шарф легче пирожного, известного под именем «поцелуя», эфирно обнимал шею, или выпущены были из-за плеч, из-под платья, маленькие зубчатые стенки из тонкого батиста, известные под именем «скромностей». Эти «скромности» скрывали напереди и сзади то, что уже не могло нанести гибели человеку, а между тем заставляли подозревать, что там-то именно и была самая погибель. Длинные перчатки были надеты не вплоть до рукавов, но обдуманно оставляли обнаженными возбудительные части рук повыше локтя, которые у многих дышали завидною полнотою; у иных даже лопнули лайковые перчатки, побужденные надвинуться далее, — словом, кажется, как будто на всем было написано: нет, это не губерния, это столица, это сам Париж! Только местами вдруг высовывался какой-нибудь не виданный землею чепец или даже какое-то чуть не павлиное перо в противность всем модам, по собственному вкусу.А еще мне стало жаль Плюшкина. Никакой он не "прореха на теле человечества". Несчастный полоумный старик. Смешно, конечно, когда со стороны, но когда Гоголь описывает, как тот дошел до жизни такой, становится грустно...
Чичиков хорош! Оччень предприимчивый мужчина! Гоголь не захотел рассказать нам, что было дальше, ну и ладно.
Закончились каникулы. Пришла как-то моя школьница расстроенная. Спрашиваю: "Что случилось?". " Да ты представляешь! полкласса прочли "Мертвые души"! Думали, что там про вампиров".1873