Рецензия на книгу

• 

  Аноним16 ноября 2011 г.

  Змеи всегда много для меня значили. Что за образ нашей судьбы – далекая высота, легкое подергивание, натянутый шнур, невидимый, длинный, - и страх, что оборвется.

  
  Редко, когда книги оставляют во мне такой след, думаю за все время, что я читала, не наберется и десятка таких романов. «Черный принц» из числа тех редких книг, которые так и хочется исчеркать на полях своими отметками, разорвать на цитаты, прочувствовать всем существом, впитать до последнего слова. Чтобы потом, передумав, переосмыслив, поняв и немного успокоившись, выйдя из своеобразного оцепенения, написать отзыв. Нужно отметить, что я читала этот роман во второй раз. Боялась, что не будет тех восторженных глаз, слегка дрожащих рук и неясной улыбки на губах, какие были после первого знакомства с Принцем. Но нет. Все было. А еще была прозрачность понимания, что я буду перечитывать эту книгу снова и не раз.

  «Праздник любви»

  Наверно каждый бы хотел, хотя бы на подсознательном уровне быть участником этого праздника любви, познавая неизведанные грани этого чувства. Так и герои «Черного принца», живя в своих мирах, своеобразных вселенных, пытаются хоть немного заглянуть в лицо любви. А там будь, что будет. Особенно в этом преуспел главный герой Брэдли Пирсон, который действительно узнал каково это, когда на тебя обрушивается та самая настоящая любовь, когда вся твоя жизнь меняется в считанные дни и возврата назад уже нет. Наверно сложно в чем-то поверить герою, трудно понять и принять, что в нашем обыденном мире есть место таким сильным по накалу чувствам, такой непостижимой любви, возвышенной и земной одновременно. Когда, «это ты – я, это мы оба».

  Вообще это первый роман, прочитанный мною, в котором любовь рассматривается так пристально, как под лупой, разбивается до мельчайших деталей. Или как будто вскрыли любовный механизм, чтобы убедиться из чего он состоит (все этапы этого чувства, оттенки, ревность, надежда, страдание). Все, что ему сопутствует, все, что питает и разрушает. «Любовь человеческая – это ворота ко всякому знанию, как понимал Платон». И Брэдли стремился к этому знанию, как же он боялся открыть для себя его и как в то же время стремился. Всю жизнь он готовился, все пятьдесят восемь лет хотел встретить настоящее искусство, познать его всем своим существом, заглянуть в его тайные миры.

  И за все эти годы молчания Брэдли все же открыл для себя искусство, смог ощутить его, когда впустил в свою жизнь любовь. К нему пришла возможность творить, ведь недаром он говорил, что «любить – значит познать». И его книга родилась, он смог написать, не те поверхностные труды, которые писал Арнольд, а своего рода исповедь, живую, настоящую книгу, которая не могла не быть написана. Ведь она родилась, «как родится произведение истинного искусства, - из абсолютной необходимости, с абсолютной свободой».

  Брэдли узнал и принял своего Черного Принца, Черного Эрота, который нес в своем потоке и его жизнь, и жизни других героев. Брэдли это понял, осознал и принял себя. Об этом говорит его книга. Другие же герои в своих послесловиях так и не приняли себя, они играли, они занимались саморекламой, пытаясь произвести впечатление, показать свои поступки с выгодной стороны. И самое грустное, возможно думая, что они во всем этом правдивы. Но как метко написано в книге «у каждого человека есть представление о самом себе, и это представление ложно». Только тот, кто сумел заглянуть в глубину своего подсознания, в свою суть, какая она есть без прикрас, тот сможет составить о себе верное представление. Из всех героев этого добился лишь Брэдли, пройдя для этого путь длиною в жизнь.

  И что странно, когда я читала роман, мне так был близок герой, хотя в чем-то и вызывал недоумение, возражение, жалость, но все что с ним происходило, будто происходило со мной. Поэтому возможно меня так сильно поразило окончание, словно и меня так, как будто все это со мной.

  Такое странное чувство после прочтения, как картинка перед глазами, или эпизод из сна, который ярко врезается в память. Словно я, держа бумажного змея в руках, как образ нашей судьбы, бегу сквозь шумные улицы Лондона, сквозь плотный, поток людей, где каждый сосредоточен на себе. Я бегу с победным кличем на губах: «Я верю Брэдли, верю силе его любви, верю его книге». И хоть это нелегко и непонятно. Но это настоящее, и пусть за этим ничего. Не важно. Ведь «дальше искусства, могу вас заверить ничего нет».

  19

  48