Рецензия на книгу

• 

  Аноним22 декабря 2019 г.

  Не роман и не идиллия, или семейка супергероев

  «Ложится мгла на старые ступени» - конечно, не роман в строгом смысле слова. Это лоскутное одеяло микро-историй, калейдоскоп судеб. В нем нет традиционной нити повествования, которая выводит из любого лабиринта, будь то описания природы или авторские отступления. Главный герой книги сам многое в жизни узнал, сидя «на бревнах» рядом со взрослыми дядьками, порой слушая разговоры не совсем для его ушей. Вся книга по сути – это «на бревнах», – как будто мы сидим с писателем на этих бревнах, и он одну за другой рассказывает разные истории. Даже само название книги – абсолютно не романное, а поэтическое.

  Но и на назвать ее мемуарами сложно: это не просто хаотичная запись воспоминаний, как иногда может показаться, а попытка написать историческую прозу согласно определенной концепции.

  Эта концепция раскрыта в самой книге:
  

  
  

  «Историческое бытие человека – жизнь во всем ее охвате; историческая же наука давно разбилась на истории царствований, формаций, революций, философских учений, историю материальной культуры. Ни в одном научном сочинении человек не дан в скрещеньи всего этого – а ведь именно в таком перекрестье он пребывает в каждый момент своего существования. И сквозь этот прицел видит его писатель».

  «Чего никак не хотели принять в институте… была та простая мысль, что что русская культура этого времени – не только Лев Толстой, Чехов, Серов, Рахманинов, Шаляпин, Шехтель, но и северная изба, и лубок, и доходные дома, и цыганский и жестокий романс, Вяльцева и Вертинский, что вершинная культура не существует и не может быть описана без второй, более массовой или совсем массовой».

  «Ты и историю представляешь как словесный поток».

  Низовая культура и быт как суть эпохи. Слово как сама история. Человек в определенную эпоху (до революции, «царствование» Сталина, после войны), в своеобразной формации (якобы социализм, а на самом деле феодализм), на стыке разных философских учений (религия, коммунизм) и в определенной материальной культуре – по этой формуле и пишет Александр Чудаков.

  И это, конечно, не идиллия. Да, парадоксально маленький городок для ссыльных является одновременно «курортом», где прекрасный климат, природа и можно поправить здоровье. Но это все-таки ссылка, разлука. Да, парадоксально убогий городишко становится местом обитания элиты: профессоров, педагогов и просто мастеров своего дела. Но это все-таки отрыв от своей среды. Да, семья Стремоуховых-Саввиных устраивает натуральное хозяйство в середине ХХ века: они сами выращивают овощи, пекут хлеб, варят мыло, делают свечи и даже создают маленькое кожевенное производство!

  Взгляд на этот мир как на идиллию - это взгляд ребенка: он радуется тому, что взрослым удается любое дело, его восхищает их всемогущество. Ребенок, который верит, что знанию, опыту, науке подвластно все: у деда-агронома как в сказке плодоносит земля, мама-химик может сделать водоотталкивающую пропитку, отец-силач и интеллектуал в одном лице. Ребенку этот мир кажется безопасным, удивительным, прочным, предсказуемым. Все это в его понимании не от бедности, а от супергеройства родителей. Потому и идиллия.

  Но взгляд взрослого – отца - совсем другой: жесткий, правдивый. Разговор с ним в самом конце книги не оставляет и следа от ощущения идиллии, которое Чудаков пытался создать всю книгу:
  

  
  «Работали как проклятые день и ночь… Приехали заочники, сессия – а тебе позарез нужно на покос, трава перестаивается… Рабство! И все равно было голодновато».

  …

  
  

  • А как все умели, знали, что капусту надо засаливать не в дубовом, а в березовом бочонке, как варить мыло, как приклеивать ткань яичным белком, как…
  • И что из этого тебе пригодилось?...
  • Но это же было своеобразное творчество, как у средневековых цеховых мастеров.
  • Творчество было у Гурки… А у нас что было? Жестокая необходимость, категорический императив….

    Вот и вся идиллия. «Рабство!» То мелкое, восхитительное для мальчика Антона знание (как приклеивать ткань яичным белком) для отца - признак нищеты, убожества быта. Идиллия: стертые в кровь руки от стирки, труд до седьмого пота.

    В такой семье Антон и сам становится суперменом. Вся мужская часть семьи (дед, отец, сам Антон) - уникальный пример соединения интеллектуального и физического. Они умеют работать и руками, и головой. Как губка, Антон впитывает в себя все навыки: например, прошедший школу Беломорканала шахматист учит его копать.

    Вообще Антон – интереснейший персонаж (тем более интересный, что он автобиографичен, то есть и не совсем "персонаж").

    Во-первых, он вырос на перекрестье двух эпох. Дед и бабка воспитывали его как в начале века (он даже выучил азбуку с ером и ятью), а советская школа, журналы, радио – как советского человека с идеалами пионеров, партизан и т.д.

    Во-вторых, его уникальное свойство, его суперсила – память на слова. Сам того не желая, он запоминает цитаты, целые куски. Он из литературных мальчиков, «в голове его всегда полоскались стихотворные строки». Он живет и мыслит словом.

    В-третьих, он одержим не только словом, но и вещами. Опять же соединение интеллектуального – слова – и физического, материального мира – предметов. У Антона «мания наилучшего предметоустройства мира» (МНПМ). Вниманием и любовью к вещам пропитана вся книга. Мальчик вырос в натуральном хозяйстве, где всякий предмет был ценен, значим, необходим. Но его восхищает и бесполезная красота предметов – наверное, это у него от бабки, которая накрывала завтрак для деда еще и шелковой салфеткой, а не только льняной. Притом трепетное отношение у него не только к своим вещам (он переплетает библиотечные книги, чинит общественный забор, делает дорожку в пансионате). Он пытается упорядочить мир через предметы, внести в хаос гармонию.

    Книга, конечно, ностальгическая. Все, что имело значение для Антона и всей его семьи, стремительно уходит. Утрачено Мастерство. Оно уходит вместе с людьми, которые уносят Знание – ведь все собравшиеся в Чебачинске ссыльные были незаурядны благодаря своему знанию. Вместо Слова на первое место выходит зрительный образ, то самое мельтешение кадров – слоны обливают друг друга водой. Утрачены и Вещи – все становится пластиковым, одноразовым, люди не привязываются к вещам, вещь больше не хранитель смыслов и воспоминаний, а простая функция.

    Хотя... разве в 2019 году это так? Разве айфон - это просто айфон? Нет, он тоже носитель смыслов: деньги, технологии, американская культура. Просто это уже совсем не те смыслы, которые грели душу Антона. Его идиллия осталась в прошлом.

  21

  1,1K