Рецензия на книгу

• 

  Аноним30 октября 2019 г.

  Детектив, мистика или повесть о несбывшейся любви?

  Spoiler alert! Назвать этот роман детективом – сильно его обрезать, на мой взгляд, уж очень разноплановая вещь. Почти сразу выясняется, что здесь убийство в запертой комнате это самоубийство, совершенное известным актером Ойгеном Бишофом в закрытом садовом павильоне. Ротмистра фон Поша, который в тот вечер был гостем дома, где произошло несчастье, брат хозяйки обвинил в том, что тот намеренно сообщил актеру о его разорении, подтолкнув тем самым к трагическому финалу. Даже нет, вина фон Поша в том, что тот дал честное слово, что к этой драме непричастен. За это ему грозит офицерский суд чести. Основания для подозрения у родственника самоубийцы следующие – барон фон Пош в прошлом был возлюбленным нынешней фрау Бишоф, не смог смириться с тем, что ему предпочли другого и этому другому отомстил. Инженер Сольгруб и доктор Горский верят барону и берутся доказать, что причина самоубийства актера с бароном никак не связана. Со временем и сам барон к их расследованию присоединяется.

  Роман прелестен во всех проявлениях. Дух старой, еще имперской Вены, осень, музыка, страсть и тайна, увлекающая в прошлое. Великолепный язык, безукоризненный стиль и очевидные сатирические штрихи в изображении всех персонажей. Атмосфера страха и азарта и ощущение зыбкой реальности, возникающее из-за нарастающих рассогласований в рассказе барона. Великолепно! Финал же с одной стороны – ожидаем, с другой…
  Но позвольте, если уж где и необходимо провести расследование, так именно в этой части. В какую же из версий верит автор? А может, в роли ненадежного рассказчика выступает уже он сам?

  Смотрим сначала ту версию, что озвучивается в послесловии. О двойственности поведения барона фон Поша читателю старательно намекают – вот барон после трагедии в расстроенных чувствах почти бредит, представляя (или вспоминая?), как он идет по саду, заходит в беседку, шепчет ненавистному сопернику ядовитые фразы и… забывает в беседке свою трубку. Вот он стремительно собирается к себе в поместье, якобы на отдых, поохотиться, но зашедший к нему инженер сыплет намеками, как бы завершилась эта охота в Хрудимских лесах. Вот, внезапно, барон сам смешивает себе на ночь коктейль со снотворным и начинает жечь личные бумаги - «ничего не должно … остаться в этом мире на долю пошлого любопытства». Вот, зайдя в квартиру к старому надворному советнику Каразеку, отцу когда-то блистательной Агаты Тайхман, он прикипает взглядом к ее портрету и, не зная о том, что советник ослеп, кланяется ему, как знакомому. А чуть позже до нас доносятся причитания старика: « Знаешь, Генрих, как натерпелся я от Агаты. Сперва развод. Сколько горя было! А потом, из-за какого-то прощелыги лейтенанта… Прихожу домой, чувствую запах газа, в квартире темно как в погребе…»

  То есть, казалось бы, прочь сомненья, Но!!! А как же остальные факты? О других смертях, о тех людях искусства, что стремились расширить границы своего чувственного восприятия? Ведь о первых двух самоубийцах всем рассказывает актер Бишоп, предполагаемая будущая жертва барона. Кто же их подтолкнул к самоубийству? Как же девушка-аптекарь, сын антиквара, попавший в сумасшедший дом, инженер Сольгруб? Даже если последние трое – выдумка Поша, то, когда его рукопись получила широкое распространение, неужели никто не вспомнил и не сопоставил, имели ли место эти смерти? Или всё-таки барон в компании доктора и инженера расследование своё провел, а потом его извращенная фантазия добавила к реальным жертвам и Бишофа, заодно так объяснив наличие своей трубки в павильоне? Но нет, Бишоф тоже заходил к антиквару, виделся с аптекаршей и собирался к ней на встречу… А может, суд офицерской чести всё-таки погорячился и перед нами исповедь оболганного человека с несколько неуравновешенной психикой, опозоренного офицера, вынужденного искать смерти в бою?

  Или автор, вот уж кому средство мессира Салимбени было вовсе без надобности, с его непревзойденным умением создавать миры, каждый из которых реален, обе эти версии оставляет на усмотрение читателя? И, словно в насмешку, добавляет назидательную историю про средневекового живописца, узревшего свой персональный Страшный суд. «Каждый из нас в самом себе носит свой Страшный суд» - пафосно, но в обычной жизни нереально же! Совестливые люди, может, и носят, но тот же живописец признался в своем преступлении только, когда ему черти пятки поджарили. И человек средней степени порядочности достаточно быстро убедит себя в том, что он не при чём, это либо обиженный сам виноват, либо обстоятельства неблагоприятно сложились, либо у него выхода другого не было, либо… да в чем угодно, лишь бы изжить в душе даже тень вины. Собственно, также поступает и барон, если верить первой версии. Но, по-моему, он здесь единственный персонаж, над которым автор не подсмеивается. Скорее, он вызывает сочувствие. В начале своей рукописи барон вновь клянется в искренности, и что-то мне в эпилоге рассуждения издателя о вине и унижении, как источнике творчества не показались убедительными.
  

  
  Моя работа закончена. Я письменно изложил события осени 1909 года, тот ряд трагических обстоятельств, с которым я оказался связан столь странным образом. Все, что я написал, — правда от первого до последнего слова. Ни о чем я не промолчал, ничего не приукрасил — да и к чему? У меня нет повода что-либо скрывать.

  - пишет барон фон Пош в предисловии к своей исповеди. А вдруг он действительно искренен и вся его история поисков «страшного призрака минувших веков», что открывает в душе каждого страх перед наказанием за его грехи, истинна? Мне она уж точно понравилась больше, (шепотом) и барон фон Пош тоже :))

  46

  885