Рецензия на книгу

• 

  Аноним29 октября 2019 г.

  "Всё может стать страстью..."

  Я поклонница обоих Зингеров, но всё-таки произведения младшего из них, Исаака-Башевиса мне нравятся больше. Старший, Исроэл-Иешуа - тоже прекрасный рассказчик и непревзойдённый стилист, но он пишет более тяжеловесно, его проза ближе к фейхтвангеровской, мною также любимой. Главными героями его произведений становятся не столько люди, сколько события, время.
  Исаак-Башевис же, на мой взгляд, тоньше чувствует человека, его душу (особенно женскую).
  По сравнению с малой прозой, романы всегда кажутся мне более интересными, но Исаак-Башевис - пожалуй, единственное исключение. Ему одинаково хорошо удаются и монументальные произведения, вроде двухтомного романа "Поместье", и рассказы в несколько страничек.
  В данные сборник вошли рассказы, не объединённые, на первый взгляд, ничем. Абсолютно разные сюжеты и время действия - мы видим и послевоенную Америку, и Аргентину, и Польшу после Первой мировой войны. Общее, пожалуй, только в том, что герои - евреи. Они рассказывают друг другу страшные, а порой забавные легенды и предания, они пытаются начать новую жизнь в Америке, вырвавшись из погружающейся в пучину нацизма Европы, они просто живут, растят детей и хотят быть счастливыми.
  Какие-то рассказы понравились больше, какие-то меньше, но не разочаровал ни один. Особенно хочется выделить рассказ "Два рынка". В нём автор вспоминает варшавский рынок времён своего детства, его звуки, его запахи, и сравнивает его с очень похожим рынком, на который он вместе со своей переводчицей попал во время поездки в Тель-Авив. Присутствие переводчицы объясняется тем, что писал (и думал) Зингер не не иврите, а на идише. На банкете по поводу вручения Нобелевской премии по литературе в 1978 году он сказал:
  

  
  Во-первых, я люблю писать романы о духах. А духам лучше всего подходит умирающий язык. (…) Во-вторых, я верю в воскресение. Я уверен, что вскоре придет Мессия и однажды миллионы людей, говорящих на идиш, восстанут из могил. Первый вопрос, который они зададут, будет звучать так: а нет ли почитать чего-нибудь новенького на нашем языке?!

  Так вот, оказавшись на этом далёком рынке, писатель вдруг почувствовал, что время словно обратилось вспять, и он опять на Крохмальной улице в Варшаве, даже почудилось, что окружают его те же люди, что жили в польской столице много лет назад.
  

  
  Я разом оказался в Варшаве и в Эрец-Исраэль, земле, которую Бог завещал Аврааму, Исааку и Иакову, да так, в сущности, и не сдержал своего слова. Из Синайской пустыни подул хасмин, солёный от испарений Мёртвого моря. Тут я увидел свою переводчицу, вероятно, забывшую о том, что она писательница, последовательница Кафки, комментатор Джойса, автор книги об Агноне. Стоя у прилавка, она рылась в куче нижнего белья, охваченная вековечной женской страстью приобретения. Она выудила жёлтую комбинацию и тут же кинула её назад. Потом повертела в руках красный бюстгальтер, поколебалась и не купила. Затем взяла чёрные бархатные трусики, расшитые золотыми звёздами и серебряными лунами, провела по ним ладонью и приложила к бёдрам. Я подошёл к ней, тронул её за плечо и сказал: "Купите их, Мейрав. Такие же трусики были на царице Савской, когда царь Соломон отгадал все её загадки и она показала ему все свои сокровища."

  Чудесный сборник!
  P.S. В 1980-х годах популярный женский журнал McCall's включил писателя в десятку «самых сексуальных мужчин Америки». А ему на тот момент было уже далеко за семьдесят...

  13

  846