Рецензия на книгу

• 

  Аноним19 августа 2019 г.

  生

  Известный эпиграф к знаменитому роману Хемингуэя – слова английского поэта 16 века Джона Донна:

  
  "Нет человека, который был бы как Остров, сам по себе, каждый человек есть часть Материка, часть Суши; и если волной снесёт в море береговой Утёс, меньше станет Европа, и так же, если смоет край мыса или разрушит Замок твой или друга твоего; смерть каждого Человека умаляет и меня, ибо я един со всем Человечеством».

  А вот что думает по этому поводу Нил Гейман в романе «Американские боги»:

  
  «Человек – не остров, провозгласил Донн, но он ошибся. Если бы мы не были островами, то погибли бы, потонули в чужих трагедиях. От чужих трагедий нас изолирует омываемый со всех сторон водой остров. Такова наша островная природа.»

  Роман Рут Озеки как будто перефразирует, переосмысливает, дополняет и углубляет метафору Джона Донна и спорит с Гейманом. Обе главные героини и вправду живут на островах (только остров Наоко гигантский, а остров Рут крохотный), и волной сносит в море дневник Наоко, и возможная смерть Наоко умаляет Рут, заставляет ее лихорадочно разыскивать следы девочки в реальности.

  Кажется, что между ними Тихий океан, и разделяет их уже не только пространство, но и время, - прошли годы с момента написания дневника. Но на самом деле между всеми Островами оказывается не океан воды и не океан времени, все очень, очень близко. Так близко, как они и представить себе не могли.
  

  
  «- О чем ты говоришь?
  

  • О землетрясении, - сказал Оливер. – Оно передвинуло Японию поближе к нам.»

    А дальше второй узловой момент в этом диалоге:

  
  «- И сколько времени мы потеряли? (подчеркну

  • Немного. Одну целую и восемь миллионных секунды в день, думаю, где-то так».

    Все в мире взаимодействует, вращается, влияет, переходит одно в другое, умирает, возрождается. Нет никакой изолированности и индивидуальности. Землетрясение в Японии приводит в движение гигантскую волну, а она вызывает катастрофу на Фукусиме. Эхо цунами в виде вещей пострадавших ждут в Канаде. Дрейфует мусор, переезжают в другую часть света вороны и ракушки. Пластик переходит в пищевую цепь человека. Воздух, в который после кремации превращается тело матери Рут, легко достигнет ее родины. Курсирует информация: через интернет, телевизор или просто из уст в уста, как на острове, где ничего невозможно утаить. После 11 сентября в бывшей стране Харуки №2 начинает разговаривать с Падающими людьми. Протягиваются невидимые нити.

    Связь с родственником через время, которую ощущает Наоко с двоюродным дедушкой, довольно банальна. Более интересна связь Рут с Наоко, совершенно незнакомым человеком, сопереживание ей. Обе связи выходят из области материального: Наоко видит празрак Харуки №1, Рут видит сны.

    Все эти неисчислимые связи всего сущего выражают буддийские молитвы, которые приводятся в книге, например (жирный шрифт мой):


«Когда я сбриваю щетину с головы
Я молюсь вместе со всеми существами
Чтобы мы отрезали свои эгоистичные желания
И вошли в царствие истинного освобождения».

Нет человека, который был бы как остров... Кажется, это одна из главных установок буддизма.

Кроме обычного человеческого сопереживания, между Наоко и Рут есть еще глубокая связь автора с читателем и наоборот: автор взывает к читателю, и тот слышит его. Без читателя не было бы продолжения дневника. Чужой текст становится личной реальностью читающего. Наслаивается и другой момент: необходимость читателя утвердиться в действительности вымысла. Рут ищет подтверждения того, что такая девочка реально существовала. По большому счету мы все всегда это ищем, мы жаждем подлинности историй, поэтому так популярны в кино все эти титры “based on a true story”.
Как тут не вспомнить второе предисловие к «Новой Элоизе» Руссо:



«Бесспорно вот что: если все это вымышлено, вы написали плохую книгу; но если эти женщины действительно существовали, я буду ежегодно перечитывать книгу до конца жизни своей».


В книге Рут Озеки много всего – нет, не намешано, а соединено, и каждый выберет что-то наиболее близкое ему. Для меня это тема преодоления и силы духа, которая рассыпана по книге не только в части о японцах:



«Vaille que vivre – это сложнее, но что-то вроде: «Мы должны жить ту жизнь, которая нам досталась. Не отступать. Как стойкие солдатики».

Но именно японцы – Харуки №1, Дзико, Наоко – являют в книге примеры стойкости тела и духа. Вот это для меня было внове. Про все остальные японские штучки, про изъяны их цивилизации - поношенные трусы в магазинах, хикикамори, смерть на работе, самоубийства, гнет коллектива, давление ритуалов, нехватку жизненного пространства, которая вынуждает снимать номера-пеналы в капсульных отелях, чтобы просто побыть одному и выспаться, - про все это я знала из немногочисленных передач про путешествия и статей. Про сверхжестокий буллинг не знала, но это не удивило. Так же, как участие учителя: он ведь, как правило, либо возглавляет это, либо поощряет, либо сам указывает на жертву (см. «Калечина-Малечина» Евгении Некрасовой).

Прабабушка научила Наоко буддийской мудрости и спокойствию: с волнами сражаться бесполезно. Наоко понимает, что сопротивляться толпе одноклассников невозможно, она настолько взрослая и сильная, что внутри этой ситуации может посмотреть на нее по-другому: «Они могли сломать тело, но мой дух они сломать не могли». И уже после того, как видео выложено в интернет, она могла бы придумать план мести, кого-то покалечить, но выбирает другой путь, тот, который много-много лет назад выбрала Дзико: «Потом я обрила голову и принесла обет прекратить ненавидеть».

«Непротивление злу насилием» или «добро должно быть с кулаками»? Как было сказано в фильме «Москва

• Теперь эти мальчишки будут думать, что прав тот, кто сильнее.
• Теперь эти мальчишки будут знать, что против силы может найтись и другая сила.

  Выбор за каждым из нас. Герои романа сделали свой - и Харуки №1, направивший свой самолет в воду, и Наоко. А если кто-то скажет, то это слабость, то я отвечу:

  "Сила, слабость, одно и то же".

  «Моя рыба будет жить» - практические полное попадание в мой вкус и интересы. Как мяч для гольфа, пущенный умелой рукой, раз за разом падает точно в лунку, так все темы и образы отзываются во мне. Но финал я считаю неудачным, сны и галлюцинации – это одно дело, а перемещение материальных предметов - уже из области мистики. А попытка пришить книге хвост из квантовой механики и вовсе идет ей как рыбе зонтик.

е зонтик.