Рецензия на книгу

• 

  Аноним5 августа 2019 г.

  Ужасы 40-го или "будьте женщинами"

  Прекрасная повесть про школьников, про подростков в 40-м году, про самые обыкновенные жизни, переплетаемые советскими лозунгами, репрессиями, столкновениями идеологий. Много разных персонажей, много линий, идущих параллельно, много деталей, казалось бы, не очень нужных, но раскрывающих одной фразой характер того или иного подростка. Совсем не как после фильма, где помнишь только Искру, Вику, Зину и крик Жорки Ландыса. Нет, здесь видишь весь класс и даже выходишь за его пределы.

  Мало где можно встретить такое описание дружбы девочек, как здесь. Не существующую издавна, не вбрасываемой парой задушевных разговоров, а вырастающую из взаимной настороженности заинтересованность, симпатию и привязанность. Вика и Искра были знакомы с начальной школы, но тянуться друг к другу они начали слишком поздно. Больно было читать, сколько раз они хотели поцеловаться, но сдерживались. Больно было видеть признание Вики, что Искра ей нравилась ещё с третьего класса, да не могла она никак с ней подружиться. Больно было понимать, что единственная настоящая подруга у Вики появилась так поздно и так не вовремя. Ведь обе девочки такие живые и не идеальные: Искра - вся такая идеологически настроенная, правильная и партийная, Вика - романтичная и одухотворённая, но гордая и даже немножко высокомерная. Никто из них не ангел, никто не одаривал никого своей милостью и душевной чистотой. Вот же они - прекрасные неоднозначные женские персонажи - думающие, сомневающиеся, срывающиеся из-за непреодолимых напастей. В таком контексте очень неприятно видеть один сторонний лейтмотив, проходящий через всю книгу.

  Размышления о том, что такое "настоящая женщина".

  Повесть была написана в 1984 году, описывала 1940 и вот вроде как мы должны были бы говорить о "воцарившем в СССР равноправии", да вот только случайно столько сексистких намёков не накидаешь, они так и сыплются на тебя, сколько глаза не отводи.

  Первый звоночек раздался в разговоре Искры и Зины, где такой вот красной ниточкой шла мысль, что Искру раздражают разговоры подруги про то, как она хочет быть не 'лётчицей или парашютисткой, а ЖеНщИнОй' потому что сама Искра такая вот партийная, а партийность убивает жизнь мммм. Нет ну это же просто ужасно:
  

  
  

  — Это я сейчас комсомолка. А потом я хочу быть женщиной.

  — Как не стыдно! — с гневом воскликнула подруга. — Нет, вы слыхали, ее мечта, оказывается, быть женщиной. Не летчицей, не парашютисткой, не стахановкой, наконец, а женщиной. Игрушкой в руках мужчины!

  — Любимой игрушкой,-улыбнулась Зиночка.-Просто игрушкой я быть не согласна.

  А директор - апогей школьной справедливости и чести, мда - первым делом решил, что раз в школе девочки, то нужно им зеркала в туалетах поставить (а мальчикам значит не нужно да), на что "карга" Валендра его спросила:

  
  

  - Кокеток будем растить?

  - Не кокеток, а женщин. Впрочем вы вряд ли представляете, что это такое.

  ????????????????? мужик прости ты обосрался, я даже за этот первый неудачный донос на Валендру не обижаюсь, ведь сука как говорится:
  

  
  Искренне Валентина Андроновна боролась не за личное, а за общественное благо. Ничего личного в ее аскетической жизни одинокой и необаятельной женщины давно уже не существовало

  То есть вечное "она такая злая просто потому что у неё НЕДОТРАХ ОНА ЖЕ СТРАШНАЯ ААПХПХПХА".

  На этом подвиги великого директора не заканчиваются, и он, схватив пацана, что ударил девочку (причём специально так схватив, с помощью других детей), вывел его перед всей школой и началось:
  

  
  

  С ним нельзя дружить, потому что он предаст, его нельзя любить, потому что он подлец, ему нельзя верить, потому что он изменит. И так будет, пока он не докажет нам, что понял, какую совершил мерзость, пока не станет настоящим мужчиной. А чтоб ему было понятно, что такое настоящий мужчина, я ему напомню. Настоящий мужчина тот, кто любит только двух женщин. Да, двух, что за смешки! Свою мать и мать своих детей. Настоящий мужчина тот, кто любит ту страну, в которой он родился. Настоящий мужчина тот, кто отдаст другу последнюю пайку хлеба, даже если ему самому суждено умереть от голода. Настоящий мужчина тот, кто любит и уважает всех людей и ненавидит врагов этих людей. И надо учиться любить и учиться ненавидеть, и это самые главные предметы в жизни! ...

  Он повернулся к парню, усердно изучавшему пол, и в мертвой тишине сказал негромко и презрительно: — Иди учись. Средний род

  Извините, но как можно считать положительным персонажем педагога, который поощряет травлю? Ладно уже этот сексизм и речь про "тру мужиков", но преподносить это как акт воспитания... отгородите его от детей, пожалуйста.

  Как я уже говорила, так хорошо было читать про завязывающуюся дружбу Вики и Искры, но вот казалось бы, через Вику и её отца как бы транслируются "правильные" мысли и кхм:
  

  
  

  — Папа говорит, что в жизни есть две святые обязанности, о которых нужно думать: для женщины — научиться любить, а для мужчины — служить своему делу.

  Искра переходила к тому, ради чего явилась, размышляла, как повернуть разговор, и только поэтому не вцепилась в этот тезис, как бульдог. Она пропустила его, про себя все же отметив, что для женщины служить своему делу так же важно, как и для мужчины, поскольку Великая Октябрьская революция раскрепостила рабу очага и мужа.

  Вот значит какими мудростями пичкает Люберецкий свою дочь, вот оно какое - истинное женское счастье - тьфу, ещё и преподносят это так, словно Искра ещё такая наивная и не понимает пока, что женщина может быть счастлива только в любви.

  Идите нахер, просто пожалуйста.

  Ну и куда же без любимых наставлений матери Зины, которая так не хотела носить панталоны, ведь "все девочки как девочки, а я какая-то уродка" (да, ведь девочки должны себя застуживать ради красоты, знаем, проходили):
  

  
  — Никогда не обижай мужа, девочка. Мужчины очень самолюбивы и болезненно переживают, когда ими командуют. Всегда надо быть ровной, ласковой и приветливой, не отказывать в пустяках и стараться поступать так, будто ты выполняешь его желания. Наша власть в нежности.

  Уххх мужчина голова женщина шея, если бы это было про 19 век - я бы ни пикнула, привыкла уже, но тут такая концентрация всего этого, что я о каждую фразу спотыкаюсь, и мне хочется кричать.

  Зато хоть девочки очень натурально боятся изнасилований, пусть и тон написания этих кусков и довольно будничный. Да, самых обыкновенных изнасилований, это вещь совершенно не новая:
  

  
  

  — Посидим немного? Или ты торопишься? Честно говоря, Зина уже отсчитывала время, но, по ее расчетам, кое-что еще имелось в запасе.

  — Ну, не здесь же.

  — А где?

  Зина знала где: перед домом Вики Люберецкой в кустах стояла скамейка. Если б что-нибудь — ну, что-нибудь не так! —она могла бы заорать и вышла бы либо Вика, либо ее папа. Зиночка была ужасно хитрым человеком.

  Они нашли эту скамейку, и Зина все ждала, когда же он начнет говорить то, что ей так хотелось услышать, что он давно ею любуется и что она вообще лучше всех на свете. А вместо этого он схватил ее руки и начал тискать. Ладони у него были влажными, Зине было неприятно, но она терпела. Заодно она терпела и жуткую боль от перетянутых резинками бедер; ей все время хотелось сдвинуть врезавшиеся в тело резинки, но при мальчике это было невозможно, и она терпела, потому что ждала.
  

  Да, ведь только хитрый человек боится за свою безопасность, угу, наша Зиночка такая милая дурашка.
  

  
  

  Через полмесяца после встречи с прежними Сашкиными друзьями Искра вновь столкнулась с ними — уже без Саши, без поддержки и помощи и даже не на улице, где, в конце концов, можно было бы просто заорать, хотя Искра скорее умерла бы, чем позвала на помощь. Она вбежала в темный и гулко пустой подъезд, когда ее вдруг схватили, стиснули, поволокли под лестницу и швырнули на заплеванный цементный пол. Это было так внезапно, стремительно, и беззвучно, что Искра успела только скорчиться, согнуться дугой, прижав коленки к груди. Сердечко ее замерло, а спина напряглась в ожидании ударов. Но ее почему-то не били, а мяли, тискали, толкали, сопя и мешая друг другу. Чьи-то руки стащили шапочку, тянули за косы, стараясь оторвать лицо от коленок, кто-то грубо лез под юбку, щипая за бедра, кто-то протискивался за пазуху. И все это вертелось, сталкивалось, громко дышало, пыхтело, спешило…

  Нет, ее совсем не собирались бить, ее намеревались просто ощупать, обмять, обтискать, «полапать», как это называлось у мальчишек. И когда Искра это сообразила, страх ее мгновенно улетучился, а гнев был столь яростен, что она задохнулась от этого гнева. Вонзилась руками в чью-то руку, ногами отбросила того, что лез под юбку, сумела вскочить и через три ступеньки взлететь по лестнице в длинный Сашкин коридор.

  И о чём же в первую очередь подумала девочка? Шапочку стащили, а мама будет ругать! Она никому не сказала, что с ней на самом деле произошло, только дрожала, боялась и больше об этом не вспоминала.

  Хотя нет, вспомнила. Когда уже её мальчик начал творить нечто подобное:
  

  
  

  Он осторожно коснулся губами шапочки — Искра не шевельнулась, — поцеловал уже смелее, ища губами волосы, затылок, оголенную шею. Он скользнул руками по ее пальтишку, коснулся груди, замер, осторожно сжал — Искра стояла как истукан. Он осмелел, уже не просто прижимал руки к ее груди, а поглаживал, трогая.

  — Вот и хорошо. Вот и правильно. Ты умная, ты… В голове Искры гулко стучали кувалды, часто и глухо билось сердце. Но она собрала силы и сказала спокойно:

  — Совсем как тогда, под лестницей. Только бежать мне теперь не к кому.

  Неужели девушки не получают от такого удовольствия? Вау, вот это да, вот это откровение.

  А ещё это вечное "твоему мужу, твоему мужу, МУЖ МУЖ МУЖ", причём от разных людей:
  

  
  — Ты будешь сорить деньгами, когда вырастешь. — Отец отобрал три рубля и вернул маме. — Это не такой уж страшный грех, но твоему мужу придется нелегко.
  
  — Ты не умеешь врать, девочка, — вздохнула она.-Конечно, это хорошо, но твоему мужу придется несладко.

  Ну и куда же без пресловутого "женщины тоже имеют власть, они же своей красотой так мужчинами манипулируют уххх"
  

  
  

  — Лучше говори мне «ты». Спросишь, почему лучше? Потому что я глажу рубашки своему парню. — Она вдруг скомкала рубашку, прижала ее к лицу и вздохнула. — Знаешь, какая это радость?

  — Вот вы… ты говоришь, что любить — значит терять голову, — серьезно начала Искра, решив разобраться в этом заблуждении и немножечко образумить Розу. — Но голова совсем не для того, чтобы ее терять, это как-то обидно. Женщина такой же человек, как и…

  — Вот уж дудочки! — с веселым торжеством перебила Роза. — Если хочешь знать, самое большое счастье -чувствовать, что тебя любят. Не знать, а чувствовать, так при чем же здесь голова? Вот и выбрось из нее глупости и сделай себе прическу.

  — Говорить так — значит отрицать, что женщина — это большая сила в деле строительства…

  — У, еще какая сила! — опять перебила Роза: она очень любила перебивать по живости характера. — Силища! Только не для того, для чего ты думаешь. Женщина не потому силища, что камни может ворочать похлеще мужика, а потому она силища, что любого мужика может заставить ворочать эти камни. Ну и пусть они себе ворочают, а мы будем заставлять.

  — Как это — заставлять? — Искра начала сердиться, поскольку серьезный разговор не получался. — Принуждать, что ли? Навязывать свою волю? Стоять с кнутом, как плантатор? Как?

  — Как? Ручками, ножками, губками. — Роза вдруг оставила утюг и гордо прошлась по комнате, выпятив красивую грудь. — Вот я какая, видишь? Скажешь, не сильная? Ого! Мой парень как посмотрит на меня, так не то что камни — железо перегрызет! Вот это и есть наша сила. Хотите, чтобы мы увеличили производительность труда? Пожалуйста, увеличим. Только дайте нам наряды, дайте нам быть красивыми — и наши парни горы свернут! Да они за нашу красивую улыбку, за нашу нежность…

  Что, скажете, Искра не права? Да она единственная твердит хоть что-то, противоречащее привычным патриархальным установкам, но нет, нет же, женщины все хотят быть красивыми и любимыми, это вы ничего не понимаете.

  Написал, как всегда, мужчина.

  Хорошо только, что физические наказания преподносятся такими, как они есть - жестокими формами запугивания, а не воспитания, после которых ребёнка трясёт от страха и боли, а вовсе не от осознания вины. И спасибо за это:
  

  
  — Я очень люблю тебя, мама, но, если ты хоть раз, хоть один раз ударишь меня, я уйду навсегда.

  В общем и целом, как относиться к повести - ума не приложу, прочитала её за два вечера взахлёб, переживала за всех детей, хотя и знала точно, чем всё закончится. Вроде и хочется советовать, вроде и хочется хвалить, а рука не поднимается.

  Извините пожалуйста, Борис Васильев, но можно не надо.

  10

  746