Рецензия на книгу

• 

  Аноним6 июля 2019 г.

  От временного существа временным существам

  И все же по ночам я лежу у себя на койке и отсчитываю бусины на четках, по одной на каждую любимую мною вещь на земле, снова и снова, по бесконечному кругу.
  

  Наверное, это книга одна из лучших, прочитанных за достаточно длительный период. На память приходит лишь мифологический-магический роман К.С. Льюиса «Пока мы лиц не обрели». Есть в этих книгах что-то общее…Поиски, тупики, снова попытки найти и нащупать то ли истину, то ли смысл существования. Порой раздражает моя интуиция или чутье, ведущие к выбору той или иной книги, потому что в итоге произведение попадает именно в болевую точку, отчего комок в горле и куча мыслей о себе и собственной жизни. Не люблю я ходить к врачам, что уж там, а психиатрам и психологам (уж простите, господа) вообще не доверяю. А здесь, казалось бы, просто книга, но гораздо больнее режет, орудует скальпелем, прижигает раны.

  Рыба…В каждом из нас живет мокрое, морское, речное или озерное существо. Когда спокойно и хорошо, оно плавно перемещается по душевным просторам, прячется в теплых водорослях, игриво шуршит хвостиком, если приходят разочарования и боль, рыбка ухает на дно, к горлу подступает комок и тяжело дышать, кажется, что еще немного и задохнешься. Понятно, что жизнь – штука сложная, хоть и любопытная, а потому неизменно возникает вопрос – как дотянуть до старости, сохранив рыбку, не очерстветь, утопив ее собственными руками в грязном пруду, или, что гораздо проще – отдать свою рыбку тем, кто с удовольствием кинет ее на промасленную сковородку и сожрет?

  Не хочется пересказывать сюжет романа, об этом говорили уже достаточно. Есть у меня это привитое персонажами книги желание взять на себя ответственность и написать именно то, что они показали мне важным.

  Жизнь для того, чтобы жить. Многие ли помнят, что это такое? Неа. Карабкаемся, торопимся, носимся, уходим вглубь себя, а потом…потом пустота, куча налепленных ошибок, ворох чужих мнений, которые нужны еще меньше протухшего в холодильнике молока. Рут пытается писать очередную книгу, но мучается от страха заболеть, как и мать, Альцгеймером. Мои мозги для меня – самое ценное, а потому разделяю и ее потерянность, и панику, и жуткое раздражение от неспособности сосредоточиться. Обнаруженные на берегу канадского островка записи японской девчонки не просто учат Рут терпению, а лепят из нее нечто большее, настолько большее, что порой героиня задается вопросом, а не сошла ли она с ума.

  Нао, та самая японка, любительница эпистолярного жанра, чьи записи она листает, далека и во времени, и в пространстве. Нао по-настоящему счастливой и спокойной кажется лишь на похоронах своей прабабушки, монахини, проповедующей самый настоящий дзен. Почему именно в этот, безусловно, печальный для пятнадцатилетней и потерянный девчонки момент? Все просто. Старушка Дзиоко, верная древней традиции, сильным взмахом почти уже мертвой руки вычерчивает на листке лишь один иероглиф, и он – только для Нао и внука Харуки, - ЖИТЬ. Дзиоко знала, что этим двум растерявшимся людям, жаждущим смерти, нужен именно такой объединяющий пинок – дать понять, что все она знает и чувствует, но просит, почти уговаривает их пожить, именно ПОЖИТЬ еще немножко, распробовать этот мир еще разочек, постараться полюбить что ли…

  С неприязнью сейчас отношусь к политике, распрям не из-за чего, просто ради “pro forma”, но роман и удивил, и порадовал откровенностью изложения некоторых значимых исторических событий. Описаний и рассуждений было ровно столько, сколько можно принять. Рут очень спокойно и ненавязчиво упоминает 11 сентября, рисуя впечатления далекого гражданина Японии, прилипшего вместе с дочерью к экрану телевизора, наблюдающих за тем, как почти крошечная, еще живая фигурка пролетает в воздухе и исчезает в ударе об асфальт. Писательница говорит письмами летчика-камикадзе о второй мировой войне, о «самураях» Поднебесной, вытворяющих отборные издевательства в Китае. Нет в этих картинках злости, обиды, сожаления, просто факты, просто напоминание о том, что человечество порой сходит с ума, самостоятельно и даже с охотой рубит своих разноцветных внутренних рыбок, отрывает им головы, насаживает на зубочистки и оставляет гнить на солнце.

  Порой комок подступал очень близко к горлу, бывало, что приходило оцепенение, случалась горечь на языке, но жить хотелось все равно, хотелось и хочется. Наверное, мне действительно нужно научиться быть Дзиоко – любить каждый выдох и вдох, перебирать бусины на четках судьбы, вспоминать кого-то, иных – отпускать или любить, но жить, именно жить. Сколько времени должно пройти, сколько пространства должно быть испещрено неровными шагами, чтобы стать уютным сосудом для маленькой душевной рыбки?.. Кто его знает…

  20

  722