Рецензия на книгу
Две недели в другом городе
Ирвин Шоу
Аноним25 августа 2011 г.Ясный, ветреный, зеленовато-розовый средиземноморский рассвет касается белых стен Париоли, наспех возведенных миллионерами эпохи Муссолини и достроенных в годы реализации плана Маршалла; первые нежаркие лучи солнца падают на купол Ватикана, вершины ив, растущих в саду Боргезе, обнаженную голову Гарибальди, статуя которого стоит на Яникуле.
Светлеет и в гостиничном номере, где Джек, захваченный в плен прошлым, лежит без сна и слушает голоса ушедшего века…-А что скажешь о той женщине из фильма? Ты был на ней женат?
-Да.
-Она принесла тебе счастье?
-Да, она принесла мне счастье.-Он вечно колеблется, балансирует; улыбается, терпя поражение; смеется над своим талантом, который он не сберег, проскальзывает, словно угорь, через сети общества, наживается на том, что человечество боится взлететь в воздух, изменяет жене во время поездок, предает себя при каждом вздохе…
Ферма горела. Она была построена из камня, но в ней находилось на удивление много вещей, вспыхнувших после того, как в дом угодил снаряд.
-Я был великим человеком.
Шелестят фунты, однорукий лифтер приносит очередную бутылку шотландского виски, раздобытую на черном рынке, деньги переходят из одних рук в другие.- Наша армия тоже понесла кое-какие потери…
-Она оказалась старой, тридцатилетней, но еще привлекательной и умелой.
Летнее утро в салу возле белого дома на вершине холма. На столе под тентом в полоску накрыт завтрак.
Не так-то легко спасти то утро в саду.
-Иногда мне кажется, что я шепчу тебе что-то через огромное разделяющее нас поле или толстую стену, и ты не слышишь меня.
-Вы были хорошим актером. Честным. Вы не становились частью бездумно оптимистичного заговора. Если вы не спасали других, то вы спасали хотя бы себя.
-У меня были своеобразные представления о чести. В те годы.
-Для меня чертовски важно, что его отец сушил фрукты в Калифорнии. Я должен узнать все о моем недруге.
Чувствуя на губах вкус свежей крови, он слышал сквозь полудрему чей-то шепот: «Ты не вернешься живым из Рима»
О, Боже, Джек, – произнес он голосом, изменившимся до неузнаваемости. – О, Боже, как больно…517