Рецензия на книгу
Страдания юного Вертера
Иоганн Вольфганг Гете
Аноним27 мая 2019 г.ОСТАВИВ МИР, ТЫ ПОТЕРЯЛ ТАК МАЛО?
Страдающим, просящим утешенья
Дай, господи, поведать их мученья!
(Гете. «Трилогия страсти. Вертеру.»)
Не хнычь, как Вертер, целью жизни
Шарлотту сделавший!
(Генрих Гейне)Летом 1772 года молодой Гете проходил юридическую практику в имперском камеральном суде Вецлара. Там же, на балу, он познакомился с дочерью вецларского амтмана Шарлоттой Буфф, к которой воспылал любовной страстью. Однако девушка была уже помолвлена и не пожелала забирать обратно данное ею обещание молодому Альберту Кестнеру. В смятенных и расстроенных чувствах покинул Гете Вецлар. Покинул, испытывая жестокие муки от неразделенной любви. Покинул, находясь почти на грани самоубийства… К счастью, его всеохватывающий гений вкупе с безграничной жаждой жизни, его удивительная способность испытывать радость бытия в каждой прожитой минуте предотвратили трагический исход и подвигли на другое: свои чувства молодой человек запечатлел на страницах романа, с поразительной быстротой облетевшего всю Европу и молниеносно вознесшего автора на вершину литературного Олимпа.
Гете написал «Вертера» быстро, всего за шесть недель, «на одном дыхании» -- такое впечатление, что автор выплескивал на бумагу обуревавшие его чувства, не очень задумываясь над отделкой всего произведения. А чувства кипели и требовали выхода: не только личная любовная драма самого Гете, но и случившееся в это же время и также из-за неразделенной любви самоубийство его друга Карла Вильгельма Иерузалема, требовали осмысления и исповедания. Быть может, поэтому роман получился таким мрачным и сентиментальным, а финал – таким трагическим.
О дух многооплаканный, ты снова
Явился гостем в мир земной.
Средь новых нив возник как тень былого
И не робеешь предо мной.
Ты мне напомнил то златое время,
Когда для нас цвели в полях цветы,
Когда, дневное забывая бремя,
Со мной закатом любовался ты.
Тебе — уйти, мне — жить на долю пало.
Покинув мир, ты потерял так мало!
(Гете. «Трилогия страсти. Вертеру.»)Из-под пера юного Гете вышло впечатляющее, волнующее повествование о любви, которой не суждено было стать взаимной, о неосуществившихся стремлениях и несбывшихся мечтах, о разбитых надеждах и жестоких разочарованиях, о нежелании примирить мир юношеских грез и фантазий с реальностью. Повествование настолько пессимистичное, что даже где-то разочаровывающее…
Сразу отмечу: разочаровывает не Гете, разочаровывает Вертер, несмотря на все свои таланты и достоинства. Но одно дело – иметь дарования, и совсем другое – предпринять хоть какие-нибудь усилия для их реализации. И в этом отличие самого автора «Вертера» от главного героя названного романа.
Что делает Гете, испытав глубокое любовное потрясение? Несмотря на не чуждые и ему мысли о самоубийстве, он находит в себе силы жить, и в этом ему помогает его «гений», его действительный литературный талант.
Что делает Вертер? Кончает жизнь самоубийством, не видя (да и не желая видеть) никакого другого выхода из ситуации. Несмотря на то, что его письма к другу Вильгельму содержат много интересных, неординарных, мудрых не по годам философских мыслей и размышлений, они насквозь проникнуты пессимизмом: мотив самоубийства, сведения счетов с жизнью звучит в каждом из них, все более и более умаляя то позитивное, радостное чувство бытия, которое ощущал Вертер в лучшие свои дни, когда жизнь еще не испытывала его. И как результат – переход главного героя романа от жизнеутверждающей поэзии Гомера к сентиментальной и пессимистичной поэзии Оссиана.
Но не будем так строги к Вертеру. Нельзя сбрасывать со счетов юный возраст героя и вытекающий отсюда максимализм. Юность не терпит рациональности, смирения, компромиссов. «Все или ничего», -- ее девиз. Когда еще нет достаточного жизненного опыта и моральной закалки, даже неприятные «сюрпризы» судьбы – непонимание окружающих, невозможность честной службы, ложь и лицемерие вокруг, классовый снобизм и т.д., не говоря уже о серьезных жизненных испытаниях, воспринимаются чрезмерно преувеличенно и драматично, а порой, увы, и трагично. И так важно молодому человеку, только вступающему в жизнь, иметь верного друга, который мог бы поддержать его в трудную минуту и дать дельный совет.
Такой друг у Вертера есть – это Вильгельм. Однако, к сожалению, он не в счет: несмотря на то, что Вильгельм пишет ответные письма Вертеру (как жаль, что автор не привел ни одного из них в своем романе; нам стоит только догадываться, какие они, эти письма -- сочувствующие, соболезнующие, утешительные, нравоучительные?), на последнего они не оказывают никакого положительного влияния: Вертер настолько поглощен своим страданием, настолько впал в пессимизм, что, похоже, и не хочет посмотреть на ситуацию глазами друга, служащего для него только «жилеткой», в которую плачется наш герой. Иногда создается впечатление, что он находит даже своеобразное удовольствие видеть мир в мрачных красках. И в этом ему здорово помогает необоснованное (на мой взгляд) мнение о собственной исключительности и избранности (вспомним: «сердце такое только у меня») и одновременно – о людском несовершенстве, о непонимании окружающими его душевного мира. Не видя ни в ком родственной натуры (кроме, разумеется, Лотты), Вертер замыкается в себе. Дает ли он себе отчет, что вступает таким образом на скорбный путь, который впоследствии и приводит его к трагедии?
Казалось бы, для счастья жизнь дана:
И прелесть дня, и ночи глубина!
Но человек, взращенный в неге рая,
На раннем утре жизненного мая
Уже бороться обречен судьбою
С чужою волей иль с самим собою.
Одно другого не восполнит, нет!
Снаружи тьма, а в сердце яркий свет,
Иль в сердце — ночь, когда кругом светло
И счастье вновь неузнанным прошло.
(Гете. «Трилогия страсти. Вертеру.»)Однако было бы ошибкой утверждать, что герой настолько близорук, что не видит для себя иного пути: как уже упоминалось, он не желает его видеть. Ему враждебна и отвратительна сама мысль о каком бы то ни было приспособленчестве, о пересмотре системы личных ценностей. Не может он овладеть и сложившейся драматичной ситуацией (правда, попытка была, когда он на время покинул Лотту и поступил на службу, однако попытка эта не увенчалась успехом).
Борьбе с действительностью, борьбе за выживание Вертер предпочитает смерть. Что это: малодушие? Или же воля, не желающая покориться действительности? Как знать – может быть он по-своему и прав, не желая изменять пусть призрачному, выдуманному, но такому чистому и возвышенному миру (а может, он и в самом деле реально существует, этот высший мир?), который он создал в своем воображении и в котором только и ощущал полноту бытия, не желая опускаться, вернее – спускаться (а может и скатываться) вниз, в обыденность, в повседневность, в грубую, пошлую а порой и жестокую реальность. Впрочем, она его настигла – ведь чем, как не жестокой реальностью, является факт его самоубийства? Но это для нас, искушенных жизнью людей, трезво и реально, терпимо и порой скептически взирающих на мир. А для него самовольный уход из жизни – это возможность сохранить верность своим идеалам, возможность оставить за собой право последнего слова в споре с житейской несправедливостью, возможность мужественно (хотя – мужественно ли?) подвести черту под своим земным существованием…
И все же Вертера жаль! Жаль молодой загубленной собственным пессимизмом и душевной ленью жизни, которая еще могла заиграть яркими красками и принести богатые плоды!
ЭФФЕКТ ВЕРТЕРА
Итак, любовной драме Гете суждено было « …стать достоянием целого света, возвыситься до сверхжитейского, обрести высшую форму существования и взбудоражить и смутить все человечество, более того, привести его в опасное, как тогда утверждалось, восхищение», -- так напишет о «Вертере» спустя столетие гениальный немецкий писатель Томас Манн.
Роман зачитывали до дыр, а сильное эмоциональное воздействие, оказываемое им, повлекло за собой череду самоубийств в Европе и, как следствие, даже запрет на его издание в некоторых странах. Впоследствии печальный эффект, вызванный этой книгой, в психологии получил даже название -- «эффект Вертера».
Такого резонанса Гете никак не предполагал. Быть может поэтому в предисловии ко второму изданию романа автор поместил стихи, написанные специально для пылких и впечатлительных юных читателей и служащие им предупреждением и предостережением, призывом к душевной стойкости перед жизненными невзгодами:
Так любить влюбленный каждый хочет,
Хочет дева быть любимой так.
Ах! зачем порыв святейший точит
Скорби ключ и близит вечный мрак!
Ты его оплакиваешь, милый,
Хочешь имя доброе спасти?
«Мужем будь,— он шепчет из могилы,—
Не иди по моему пути». (Гете. Надпись на книге «Страдания юного Вертера»)Жизнь без любимой теряла краски и всякий смысл для Вертера. Но не для Гете. Убив своего инфантильного и мечтательного героя, Гете все же не утратил романтичности натуры, но его видение мира стало шире, объемнее, глубже. И в сочетании с непревзойденным поэтическим талантом и ни на миг не прекращающимся стремлением проникнуть в суть вещей оно позволило ему создать шедевр, которым вот уже почти 200 лет не перестают восхищаться благодарные читатели – знаменитого «Фауста», вершину не только европейской, но и мировой поэзии. Но для своих современников Гете так и остался в первую очередь автором пронзительной исповеди о неисчислимых «Страданиях юного Вертера» -- романа, которым зачитывались и над которым проливали слезы не только современники великого поэта, но и его потомки.
ГЕТЕ О «ВЕРТЕРЕ»
Если страдания юного Вертера закончились со щелчком приставленного к его виску пистолета, то история взаимоотношений автора этого бестселлера и его возлюбленной имела продолжение, и отнюдь не драматическое. Спустя столетие Томасом Манном был написан роман «Лотта в Веймаре». В основу сюжета автор положил реальное событие: встречу Шарлотты Кестнер, бывшей возлюбленной Гете, и великого поэта. Встречу через сорок четыре года! Не буду вдаваться в подробности романа: он заслуживает отдельной рецензии. Отмечу лишь, что автор совершил гениальную попытку воссоздания душевного мира Гете, и попытка эта удалась. Читатель имеет уникальную возможность узнать факты о личности и творчестве великого поэта. Со страниц романа звучат не только голоса его современников, но и самого Гете. В потоке сознания гениального поэта, который так мастерски воспроизвел Томас Манн, сквозят мысли Гете и о своем раннем творении – «Вертере». Вот некоторые из них:
«В жар бросает, когда подумаешь, каких только сумасбродных мотивировок не наворотил птенец в "Вертере". Бунт против общества, ненависть к аристократии, бюргерская уязвленность - на что тебе это сдалось? Дуралей, политическая возня все снижает. … Счастье еще, что на это не обратили внимания, отнесли за счет страстного тона всей книги в уверенности, что непосредственное воздействие здесь в расчет не принималось. Глупый, неоперившийся птенец, и сверх того - невероятно субъективный. Ведь мои отношения с высшим обществом сложились весьма благоприятно.»
«Талантливый мальчишка, об искусстве знающий не меньше, чем о любви. Ведь ты, занимаясь последней, втихомолку подразумевал первое - желторотый птенец, но уже вполне готовый вероломно предать искусству жизнь и человечество.»
«Ах, поэтический талант, к черту его! Люди уверены, что все дело в нем. Разве можно жить и расти еще сорок четыре года, после того как ты в двадцать четыре написал "Вертера", и не перерасти поэзию?»241,8K