Рецензия на книгу

• 

  Аноним27 апреля 2019 г.

  Детектив-окрошка

  Ожидания от последней, шестнадцатой, книги были высоки. До сих пор Акунину удавалось не терять в тексте читателя, особенно не знакомого с деталями истории. До сих пор, казалось, Акунину знакомо чувство меры – относительно, ведь, допустим, «Турецкий гамбит» тоже давался лично мне тяжело, что я связывала с пробелами в знаниях истории. Может быть, меня просто не возьмут в шпионы с таким знанием истории, может быть, я не столь внимательна к деталям в тексте, но скажу честно – чтение «Не прощаюсь» утомляет.
  Обидно признавать, ведь я не могу назвать достойного конкурента историям о Фандорине. А «Не прощаюсь», кажется, вообще мало связана с Фандориным. Впечатления смутные, ведь текст похож на окрошку: отрывочные рассуждения, прерывистое повествование, множество персонажей, которые либо занимают непривычно много текста, либо предстают довольно значимыми фигурами, при этом лишенными толкового описания. Сумбурная история, путанная, зачастую настолько, что просто не понимаешь, кто против кого вместе с кем и почему. Не могу называть это чтением для души. Это скорее бесконечное плутание по тексту, где приходится опускать части текста, пробегая глазами, потому что мне, очевидно, не хватило каких-то более доходчивых объяснений. Я была искренне уверена, что Романов предстал как вероятный антагонист, и была просто безмерно удивлена концовкой, впервые, ужасно сказать, предсказуемой. Буквально голливудская предсказуемость, которую такой персонаж, как Эраст, просто не заслужил. Можно ли назвать Романова антагонистом? Я не знаю. Между ним и Эрастом взаимодействие выглядит натянутым, буквально лишним. Скомканная, стертая концовка с каким-то непонятным роялем в кустах, очевидность среднего боевика, так что даже хотелось воскликнуть «Ну нет, не может быть!», оставляет в некоторой растерянности. Излишняя драматичность, связанная с третьей Елизаветой в жизни Фандорина, показалась мне громоздкой, направленной на то, чтобы вызвать у читателя какую-то реакцию. У меня вызвала. Отторжение. Я устала читать о том, что Фандорину плохо. Я по-своему полюбила Эраста, и мне просто неприятно видеть, как автор буквально издевается над ним и над нами. Быть может, это продолжение мысли о том, что благородный муж не может совмещать две любви – работу и жену, которая поднималась еще в «Весь мир театр».
  Елизавета Третья. Отдельно хотелось бы остановить свое внимание на ней, потому что отсылки к предыдущим частям еще ничего и никогда не портили. Во всяком случае, Мона не вызвала у меня отторжения, и я искренне переживала за нее, ведь она весьма достойна Эраста. Эта часть книги, пожалуй, единственная затронула меня до глубины души, и видеть финал через призму этих новых отношений и буквально чуда в жизни Фандорина очень неприятно. Мне хотелось бы видеть Мону-помощницу, хотелось бы вообще побольше Моны, нежели этого странного, мало понятного Романова со всеми его интригами. Конечно, знакомство их кажется притянутым за уши и сомнительным, да и стравится в итоге под сомнение утверждение о том, что Мона так уж хорошо разбирается в людях, но присутствие этой женщины в жизни Эраста кажется логичным. Учитывая его прошлое, его собственного отца, мне хотелось бы увидеть, что он изменил этот злой рок воспитания без отца.
  Но, увы. У Акунина были иные планы. Склонность его к обстоятельности исторического антуража здесь достигла апогея настолько, будто бы это не Эраст пробыл в коме несколько лет, а ты сам, так быстро сменяют друг друга части одной истории. Провалы в истории описаны так легко, как будто ты прямо обязан знать, что случилось в сентябре того года, давайте опустим. Честно говоря, пусть история в моей школе была сильна, я почти ничего не знаю об анархистах, и тем более о всех остальных течениях, особенно про «Школу». Интересно ли мне читать детективы на фоне исторических событий? Безусловно. Я давно и прочно поклонник такой разновидности литературы. Однако здесь текст этот рассчитан не на меня, а явно на кого-то другого, кто, очевидно, должен приходить к тем же суждениям после демонстрации некоторых поступков отдельных политических течений. А я, к стыду ли, к удивлению, практически ничего не знаю, стараюсь вникнуть и наталкиваюсь не на факты или персоналии, а на поспешные рассуждения, которые мне буквально навязываются. Демонстративная обособленность Эраста меня удивляет. Он говорит, что держится в стороне, и тут же бежит наказывать отдельных личностей. Романы про шпионов обычно весьма привлекательны и держат в интриге, в своеобразном напряжении, чем и хороши, но здесь же чувствуешь усталость и головную боль от попыток понять, откуда вдруг вылезло столько действующих лиц к финалу. Весь текст о политических течениях, о России, раздираемой Революцией, окрашен эмоционально негативно, содержит где-то неприятные до дрожи подробности, какую-то новую жестокость в персонажах. Не могу сказать, что удается держаться подальше от негатива, иронии и какого-то, если так можно назвать, сарказма. Сколько людей, столько и мнений, особенно в отношении истории, но мне не хотелось бы подвергаться назойливому насаждению такой точки зрения. Я хотела бы хороший шпионский роман с объяснениями, как для дурака, в конце, не без плохих людей, не без минусов красного и белого движения, но не настолько эмоционально окрашенных, чтобы я имела возможность составить свое мнение. Хотелось бы видеть историю действительно завершенной, причем на положительных тонах, ведь эти шестнадцать книг занимают некоторое место в сердце. Такой конец неприятен неопределенностью, которая как будто вымогает что-то у читателя, как будто надо упрашивать сохранить Эрасту жизнь и написать еще историю о том, как он потом сквозь советскую власть продирается в Швейцарию.
  В целом хотелось бы видеть заключительную часть иной. Хотелось бы понять, каким я должна была увидеть и осознать Романова, ради чего он занимал столько текста, отнимая его у Фандорина впервые за всю сагу. Хотелось бы понять, почему Акунину так нравится творить драму в отношении Эраста. Мне казалось, что семейное счастье в таком почтенном возрасте должно было быть логичным по тысячу раз упомянутому пути развития личности, что Эраст всегда довольно логично шел по жизни с определенным развитием характера, а тут я вижу уже не пожилого человека, который весьма неплохо сохранился, а снова мальчишку, который бросается опрометчиво в самую гущу событий, которых не понимает, подвергая риску сразу трех человек. Это сбивает с толку.
  И, конечно же, Маса. За Масу обидно. Маса занимает в читательском сердце столько же места, сколько и Эраст, и испытание его сердца кажется просто издевательством. Те моменты с Шушой были столь же неприятны, как и трагедии Революции. Всегда флегматичный к собственному счастью Маса вдруг меняется и начинает смотреть в сторону, смотреть в собственное будущее, а потом решает самоустраниться. Маса был чудесным дополнением, отдельным характером, привлекательной личностью со смешным акцентом, необычным чувством юмора и невероятной надежностью. Высокие его идеалы, непогрешимость собственных суждений и верований и весьма интригующие подробности личной жизни делали его даже более живым персонажем, нежели сам Эраст. При всей своей искренней любви к Эрасту мне намного легче представить Масу, нежели самого Фандорина или Мону. Маса вызывает привязанность, и оттого еще более неприятно осознавать, что в этой истории для него как будто почти нет места.
  Я уверена, что мы не в последний раз слышим о Фандорине. Неопределенность оставляет автору возможность вернуться к персонажу и продолжить, если будет вдруг вдохновение, но я уверена, что следующая книга, если на самом деле когда-нибудь и выйдет, будет уже совсем иной и растеряет все обаяние фандоринских историй.

  13

  1,5K