Рецензия на книгу
Толстая тетрадь
Агота Кристоф
cabinet_noir5 августа 2011 г.Какой бы грустной ни была книга, она не может быть такой же грустной, как жизнь.
"Толстая тетрадь" – трилогия и, соответственно, три ее части должны составлять нечто единое, объединенное одной идеей, где фрагменты перекликаются и дополняют друг друга. Отчасти так и есть – лаконичный стиль повествования, темы жестокости войны, самоидентификации, лжи и правды проходят через всю книгу. Но, тем не менее, настолько велика разность ее составляющих, настолько контрастирует собственно первая повесть с последующими – что невольно делишь книгу на автономную "Толстую тетрадь" и ее продолжения. При этом и "Доказательство", и "Третья ложь" переиначивают все сказанное прежде, служат эдакими кривыми зеркалами, которые размножают прочитанное на бесчисленные количества возможных интерпретаций.Первый фрагмент можно было бы преподносить как отдельную книгу: жесткая, пронзительная, пробирающая наготой детской безжалостности и пронизанная духом одновременно естественного и дикого "мы". Малолетние братья, попав в суровую реальность войны, выживают, как могут, закаляя себя не по-детски жестко и изобретательно: учатся выносить боль, ругань, физические лишения. Видя в себе очередную слабость, они сразу же берутся ее искоренять:
– Когда надо будет кого-нибудь зарезать, позовите нас.
Она говорит:
– А вам это нравится, да?
– Нет, Бабушка, как раз нам это не нравится. Именно поэтому нам надо к этому привыкнуть.
Она говорит:
– Понятно. Новое упражнение. Вы правы. Надо уметь убивать в случае необходимости.
Они словно выжигают из себя все человеческое, о чем рассказывают в своем дневнике (который и есть – та самая Толстая тетрадь) бесстрастно и объективно.
"Мы" не разделяется ни на секунду, Клаус и Лукас кажутся единым сплоченным механизмом – и тем сложнее воспринять их расставание в конце. Один идет дальше, другой остается.Продолжение выбивает из колеи, нужно время, чтобы привыкнуть к отдельному человеку вместо единства двоих. Даже стиль повествования немного меняется: становится несколько мягче, будто сглаживая остроту углов сказанного прежде. Меняется обозначение героев – в "Доказательстве" это уже Лукас, в "Третьей лжи" – "я", которое не просто сразу идентифицировать.
При этом если "Толстая тетрадь" кажется – порой, даже излишне, - реальной, натуралистичной, то в дальнейшем не покидает ощущение неправдоподобия. Раскрывается множество альтернатив, из которых любую можно принимать как правду или как ее искажение, и чем дальше, тем сложнее определиться, чему верить. Ни один факт не является константой, каждому находится опровержение или противоречие. Разные ли это люди – братья Клаус и Лукас, один ли человек, придумавший себе другую жизнь – сложно решить до последней строчки.
Впрочем, недаром название третьей части – "Третья ложь": после прочтения книги остается выбрать из всех предоставленных неправд любую.723