Рецензия на книгу
Лолита
Владимир Набоков
BooksWormLa8 апреля 2019 г.Эгоистичный эстет или Любовь к осквернению красоты...
На поверхностном уровне «Лолита» - относительно простой роман.
Как только вы узнаете, что это касается сексуальных отношений между 37-летним Г. Гумбертом и 12-летней Долорес «Лолита» Хейс, вы знаете сюжет.
Есть начало, середина и конец. Завязка, кульминация, последствия.
Набоков делает из своего романа трехактную пьесу.
И он делает это игриво, соблазнительно, лирически, очаровательно, забавно, опасно.
Начнем с того, что я не могу смотреть на инициалы Гумберта «H.H.», не произнося их на немецком языке «Ha Ha» и не задаваясь вопросом, шутка ли это над нами - читателями?
Вы можете потерять себя в объятиях романа на несколько дней, недель, месяцев, на всю жизнь, если начнете вчитываться в игру слов, как это делала я.
Опять же, прямо на поверхности, рассматривается извечный конфликт между моралью и эстетикой.
Мы, читатели, можем представить свой собственный конфликт так, как мы читаем его роман.
Набоков знал, что сей щекотливый предмет разжигает нас, если не наши желания, то, по крайней мере, нашу мораль, наше чувство праведности или интерес, ну а у некоторых и желание, не без этого.
Мораль и эстетика переплетаются в ткани романа.
Какова же мораль истории?
Нет сомнений в том, что сексуальные отношения между взрослым и несовершеннолетним не только аморальны, но и преступны.
Это неоспоримый факт.
С юридической точки зрения мотив взрослого не имеет отношения к доказательству преступления. Согласие несовершеннолетнего не имеет отношения к доказательству преступления.
Если бы Гумберту было предъявлено обвинение в совершении сексуальных отношений с несовершеннолетним, он не имел бы никакой правовой защиты.
Любой вопрос о том, действительно ли Лолита соблазнила Гумберта, был бы неуместен.
Фактически, доказательства могут быть даже неприемлемыми, за исключением случаев, когда они являются частью определения наказания.
Другими словами, даже если это имеет отношение к наказанию, оно не имеет отношения к вине.
Поскольку мораль является социальной конструкцией, которая зависит от коллективного одобрения, у него также не было моральной защиты.
Личные взгляды индивида на самом деле не так важны для определения обществом того, что поступок аморален.Гумберт тщательно спланировал свое соблазнение, он установил свою ловушку, он поймал свою добычу, даже если кто-то может поспорить, что эта 12-летняя соблазнительница добровольно вошла в ловушку.
Освободив Лолиту из ловушки, он заключил ее в клетку и повторил свое преступление.
Опять же, кто-то может утверждать, что у нее было много возможностей сбежать из клетки (что она в итоге и сделала).
Но Гумберт окружил Лолиту сложной системой неуверенности в себе, которая убедила ее, что она должна оставаться.
«Лолита» написана с точки зрения Гумберта.
Это не просто воспоминание в его уме, это официальный письменный документ.
Он сел и написал это за 56 дней между его поимкой в 1952 году (обвиняется только в убийстве Клэр Квилти) и его смертью в тюрьме.
Для меня письменный документ - это увлекательный выбор литературного повествования. Обычно такая история воспринимается очень правдиво. Документ становится книгой в книге.
Этот подход помогает установить интересные отношения между Гумбертом и читателем.
Для Гумберта это сродни признанию или показанию свидетеля.
В этом смысле то, в чем он признается, достаточно ясно, чтобы осудить его за убийство.
Однако в нем он также излагает подробности преступлений, в которых по какой-либо причине ему никогда не предъявлялись обвинения.
Если бы его адвокат прочитал документ, пока он был еще жив, он, вероятно, удалил бы все другие признания, потому что они нанесли бы ущерб делу его клиента (по крайней мере, в отношении наказания).
Для читателя признание определяет наше отношение к описываемым событиям.
Мы находимся в роли члена жюри.
В некотором смысле книга становится своего рода отчетом о судебном разбирательстве.
Мы становимся законными наблюдателями и слушателями того, что в противном случае могло бы быть благоразумным, оскорбительным и незаконным.
Тем не менее, мы должны выполнять свои обязанности и участвовать в судебном процессе, потому что это важная часть системы правосудия.
Набоков поймал нас в ловушку в игре, которая убеждает нас в том, что она серьезна, но в итоге оказывается такой же игривой и извращенной, как и предмет преступления.
В некотором смысле, Набоков заставляет нас участвовать в преступлении.
Также важно, что ко времени прочтения признания Гумберта, он и Лолита уже умерли, никто не может больше пострадать.
Г.Г. фактически признает себя виновным. Читатель понимает, что он не лжет о деталях, а говорит правду, чтобы его можно было понять, не больше, не меньше.
Признание Гумберта - это не просто выдумка грязного старика, это не ложь и не выдумка, это не мираж.
Неважно, насколько безнравственным, каким бы обманчивым, каким бы эгоистичным и нарциссичным он ни был, это его факт, его реальность, его правда, его бремя, его стыд.
Его действия были преследованием разумного человека, а не безумного.
Он был кинозвездой красивый, образованный, интеллектуальный, талантливый, остроумный, обаятельный, расчетливый, опасный.
Нет сомнений, что он был талантливым исполнителем, исключительным игроком.
Однако Гумберт не актер в маске, исполняющий какого-то другого вымышленного персонажа или версию самого себя.
Я считаю, что мы видим его таким, какой он есть на самом деле.
Он такой же хитрый, как лиса, и такой изысканный, продуманный, привлекательный, как павлин.
Его украшения - это часть его, его жизнь, его грех, его душа.
В погоне за Лолитой он был готов лгать и обманывать, чтобы достичь своей цели.
Я не верю, что он был готов лгать нам хотя бы потому, что не было смысла лгать.
Когда он иногда подвергает сомнению правдивость своего собственного рассказа, он ставит под сомнение точность его памяти.
Однако ему не нужно было лгать, чтобы добиться снисхождения, ему не нужно было говорить правду по каким-то скрытым мотивам.
Признаваясь в чем-либо, он будет признан виновным только в преступлениях, в которых ему не было предъявлено обвинения, в дополнение к обвинению в убийстве, в котором его обвиняли.
Не было смысла признаваться в чем-то еще, кроме как говорить правду так, как он ее видел.
Он не собирался вызывать сочувствие или уменьшить наказание, во всяком случае, его разоблачение ухудшило бы его наказание.
Я понимаю, что некоторые могут ответить, что педофилы - обычные лжецы и не могут помочь себе.
Это вполне может иметь место быть, но я думаю, что это наш ужас от его преступления, наше моральное суждение влияет на нашу оценку всего человека и формирует наш (эстетический) отклик на книгу и персонажа.
Возможно, наивно, я хочу найти в нем что-то хорошее.
В конечном счете, была ли любовь Гумберта морально неправильной, я считаю, что он хотел чтобы мы поняли его любовь и что он узнал о своей любви к концу своей истории.
О чем мы говорим, когда говорим о "любви" Гумберта?
Технически, сексуальные отношения между Гумбертом и Лолитой не являются примером «педофилии» (которая является сексуальным предпочтением предполового возраста).
В то время как ничто моральное или юридическое не влияет на это различие, сексуальные отношения представляют собой «гебефила» (которая является сексуальным предпочтением человека на ранней стадии полового созревания).
Название происходит от «Гебы», греческой богини молодости.
Ее имя означает юность или начало жизни, и она олицетворяла молодость и бессмертие.
Она была обладательницей кубка, который подал нектар богам Олимпа, чтобы подарить им вечную молодость.
Для меня в первой части книги любовь Гумберта была чем-то запретным, но настоящим.
Это была трансгрессивная любовь, потому что это была любовь в особой эстетической форме, которую молодежь принимает в возрасте от десяти до пятнадцати лет.
Тело в самом совершенном состоянии, оно не начало стареть, морщиться, заполняться, опускаться, портиться.
После этого возраста тело начинает стареть, и он находит это физически непривлекательным (как в случае его первой жены и матери Лолиты).
Тем не менее, в основе этого эстетического подхода к любви лежит страх или отвращение к старению и смертности.
Существует нереальность, отсутствие понимания и принятия цикла жизни и смерти, желание Питера Пэна оставаться вечно молодым, вечно бессмертным.
Я также думаю, что этому эстетическому взгляду присуща самолюбие или нарциссизм.
Я люблю молодых, потому что я люблю совершенную форму моей собственной молодости.
С юности я падал морально и физически.
Поэтому я должен сохранить облик своей юности.
Интересно, возможно ли иметь такую точку зрения, если у вас никогда не было собственного биологического ребенка?
Родительство - это образование в реальности старения.
В первой части книги я изо всех сил пыталась понять любовь Гумберта, и вот что я подумала.
Я не скажу, что сочувствую ему, но, думаю, я поняла его и его любовь.
Я даже поняла его одержимость.
Сколько из нас, во время первых приступов любви, заманивают в ловушку и угнетают наш объект любви, настолько, что мы не можем видеть, насколько мы были угнетающими, до тех пор, пока отношения не будут завершены или превращены в нечто более зрелое или законченное?
Тем не менее, любовь начала меняться в конце первой части (завершение) и во второй части (заключение) книги.
Конечно, любовь должна была быть доведена до конца, но, как ни странно, как описывалось событие, она подчеркивала реальность того, что первая часть была ловушкой для Лолиты.
Каким бы игривым и лирическим он ни был, язык был зловещим.
Во второй части, захватив Ло, Гумберт ясно дает понять, что его любовь продлится не более трех лет, а точнее, с 1 января 1947 года по 1 января 1950 года, что, по сути, является ее 12–15-м днем рождения.
После этого, по крайней мере, статистически, Ло превратится в форму его нимфета.
Так что любовь Гумберта предназначена исключительно для окончательного этапа всей ее жизни, после чего он ожидает и намерен отказаться от нее.
На этом этапе цель Гумберта - удержать Лолиту в плену, чтобы обеспечить ее доступность для него одного.
В этом любовном действии нет сказочного обещания «долго и счастливо» или «пока смерть не разлучит нас».
Нет любви или заботы о другом, только эгоизм и нарциссизм.
Я пыталась понять мораль Гумберта. Он контролирует это чувство, называемое любовью, по крайней мере, он с клинической точностью знает, когда вернется к «нормальности» или состоянию отсутствия любви.
Его любовь была наркотиком, который он принимал слишком осознанно, он точно знал, когда чувство наркотика исчезнет.
Итак, я начала верить, что в его любви не было потери себя.
Вместо этого это был усиленный или грубый акт нарциссизма.
Таким образом, не было никакого смысла, в котором он пытался «удовлетворить» Ло лично или сексуально.
Не было никакого чувства взаимно удовлетворяющих отношений или общения (хотя, чтобы быть справедливым, он не вдавался в сексуальные подробности, кроме как с точки зрения физического напряжения).
Тем не менее, у меня возникло ощущение, что, когда дело доходит до завершения его задачи это просто сводилось к тому, чтобы вставить свой член в объект любви. (Простите откровенность).
Ох ….. многие сексуальные отношения могут быть сведены к этому фундаментальному акту.
Некоторые мужчины видят женщину не более чем чашу, в которую они проливают свое семя.
Однако во второй части я начала чувствовать, что цель Гумберта состояла в том, чтобы осквернить или опорочить красоту, которая ему понравилась в первой части. И трехлетняя зона очарования показала мне, что Гумберт просто отправится на поиски очередного прекрасного нимфета, в которого он засунет свой ***.
Так что мне стало все более очевидно, что он был серийным разрушителем красоты, а не настоящим любителем или поклонником красоты.
В этой любви есть ненависть и отвращение.
Обычно вы не ненавидите цветы в вазе, когда приходит время убрать их и выбросить в мусорный ящик.
Но вы понимаете, что Гумберту осточертел бы его бывший объект любви, его object d'obsession, когда календарь перевернулся на финальную дату.
Очевидно, что это же отвращение или потеря интереса проявляется в более традиционных отношениях.
Это может быть причиной кризиса среднего возраста, когда парень убегает с молодой женщиной.
Это может объяснить неспособность принять неизбежность старения, по крайней мере, у нашего партнера.
Это может объяснить мужчин, которые все еще считают себя неизменными 20-летними, которые заслуживают молодого и недолговечного партнера (независимо от того, насколько они сами стали старыми, толстыми или уродливыми).
Я написала большинство своих комментариев о второй части, прежде чем закончила читать последнюю часть романа.
Я должна подчеркнуть, что большая часть того, что заставило меня испытывать отвращение к Гумберту, произошла от моей реакции на его собственные слова.
Ни он, ни Набоков не скрывали фактов, которые заставили бы читателя ненавидеть ГГ.
Все становится ясно в главе 29, когда Гумберт и семнадцатилетняя, замужняя и беременная Долорес встречаются снова.
Что вы думаете о Гумберте и его любви, думаете ли вы, что он лжет, зависит от вашей интерпретации признаний в этой главе, а точнее фразе:
«… Там она была со своими испорченными взглядом, своими взрослыми узкими руками с синими прожилками, белыми с гусиной кожей, своими маленькими ушами и своими неопрятными подмышками, вот она (моя Лолита!) ... и я посмотрел, и я посмотрел на нее, и знал так же ясно, как я знаю, что я должен умереть, что я любил ее больше, чем все, что я когда-либо видел или воображал на земле, или надеялся на что-нибудь еще ...
«Вы можете издеваться надо мной и угрожать судом, но пока мне не заткнут рот и наполовину задушат, я буду кричать свою правду.
«Я настаиваю, чтобы мир знал, как сильно я любил свою Лолиту, эту Лолиту, бледную и грязную, и толстую с чужим ребенком, но все еще с серыми глазами, все еще с каштановыми ресницами, все еще рыжевато-миндальными зрачками, все еще моя».
Он осознал, что все еще любит ее за пределами зоны гебефила.
Тем не менее, он все еще цеплялся за «свою» Лолиту, Лолиту своей обманчивой версии любви.
Очевидно, что Долорес не является и никогда не была «его» версией реальности, она была ее личностью, и она отказывается от его любви во второй раз.
Только тогда он признает, что он «ничего не знал о уме [своего] любимого» или что «североамериканская девочка по имени Долорес Хейз была лишена своего детства маньяком».
Затем он цитирует «старого поэта»:
«Моральный смысл в смертных является обязанностью
«Мы должны платить за смертное чувство красоты».
Другими словами, вы не можете просто потворствовать эстетическому чувству красоты за счет реального человека, он привязан и ограничен моралью.
Мораль, табу и закон работают вместе, чтобы защитить невинность и красоту от тех, кто осквернит ее.
Он не был выше закона он был дураком в собственной пьесе.
Есть предположения, что Набоков рассматривал историю Гумберта как трагедию, что Гумберт понял, что он искренне любил Долорес по общепринятым стандартам, когда было слишком поздно.
Это может быть так, но Гумберт был виноват в этом сам.
Он был жертвой своей собственной руки, и его трагедия была ничем по сравнению с той, которую он заставил Долорес терпеть, так что он, слишком эгоистичный для любви.152,5K