Рецензия на книгу
Лолита
Владимир Набоков
Аноним20 июля 2011 г.Автор, которого я согласна читать вечно. Вот буквально: одиночное заключение - и полное собрание сочинений. И дело даже не в изысканном парфюмерном языке, говорить о котором - уже вздорное общее место, каких терпеть не мог наш брюзгливый эстет. Дело в устройстве мира.
Набоков плетет свой мир-текст как паук паутину, набрасывая в ее липкие узелки намеков, аллюзий, реминисценций, значимых деталей - о, в этой прозе, как в густом реализме 19 века, нет незначимых деталей. Если размотать этот плотный текст да посмотреть сквозь него на свет - он превращается в гипертекст, со множеством ссылок внутри себя на самого себя же. Все повторяется, все возвращается, все имеет значение. И все не имеет значения, только предназначение - запутать беспечного странника до потери сознания. Фейский лабиринт.
Я не буду сейчас перечислять все то море деталей, которыми переполнена "Лолита" - на то есть многочисленные исследования, читать которые не менее увлекательно, чем исходный текст. Все эти яблоки, бабочки (очень важный для Набокова образ, маркирующий значимые сцены), ссылки на "Аннабель Ли" По и "Кармен" Мериме и прочая и прочая - тысячи их. И вся эта паутина, плетущаяся вокруг отвратительного и несчастного Гумберта, создает атмосферу тотального обмана, головокружительного театра теней, царства копий и симулякров, будь то близнецы, двойники (реальные или по прихоти автора ставшие таковыми) или - да хотя бы обилие зеркал в том самом номере гостиницы, вы ее помните, "Приют Зачарованных Охотников". Все обман, все фальшиво и неискренне, и даже мнящий себя эстетом и интеллектуалом Гумберт может выразить свое отчаянно возвышаемое им чувство только в беспомощных напыщенных стихах и неестественно подогретой прозе. Нелегко, должно быть, было снобу Набокову втиснуть свое авторское Я в этого пошляка, так старательно подпрыгивающего, чтобы оказаться чуть повыше толпы, и подбрасывающего туда же свою возлюбленную жертву масскульта (и да, в некий божественный момент им обоим это удается, помните - последняя встреча Ло и Гумберта: "мне стало ясно только теперь — в этот безнадежно поздний час жизненного дня — как она похожа — как всегда была похожа — на рыжеватую Венеру Боттичелли — тот же мягкий нос, та же дымчатая прелесть"). Впрочем, они оба вызывают такую массу противоречивых чувств, что поневоле хочется оказаться где-то рядом с Набоковым, успевающим, за всеми перипетиями этой чудовищной, невыносимой, никому не принесшей счастья любви - любоваться игрой света и тени в этом мире и в другом, идеальном.
Реальность Лолиты была благополучно отменена. Подразумеваемое солнце пульсировало в подставных тополях. Мы с ней были одни, как в дивном вымысле. Я смотрел на нее розовую, в золотистой пыли, на нее, существующую только за дымкой подвластного мне счастья, не чующую его и чуждую ему, и солнце играло у нее на губах, и губы ее все еще, видимо, составляли слова о «карманной Кармене», которые уже не доходили до моего сознания.
Дивный вымысел, от которого, при всей его амплитуде "американских горок" от адово темных низостей до высокой поэзии, не оторваться. О да, мистер Набоков, запутайте меня еще, так сладко кружится голова в этом лабиринте.1949