Рецензия на книгу

• 

  Аноним14 февраля 2019 г.

  Федора Григорьевича я увидела впервые по телевизору в каком-то новостном репортаже в начале 2000-ых. Очень меня тогда поразил тот факт, что человек, перешагнувший 100-летний рубеж, стоит у операционного стола со скальпелем. Очень приятно спустя много лет взять в руки книгу этого выдающегося человека. Я вообще люблю производственные романы, которые пишутся глубоко влюбленными в свое дело людьми, а академика Углова совершенно точно можно отнести к такой категории людей.

  У книги очень патриотично-поучительный тон, этого не отнимешь. Но не стоит этому раздражаться, уж если кто и может поучить жизни, так это Углов. Человек, который добился всего сам, своим желанием учиться, помогать людям, быть полезным обществу. По нынешним временам это звучит чуть ли не наивно, но чтобы мы делали без таких людей? И так ли важно, какую политическую систему поддерживал этот человек? (А какую он мог поддерживать в 74-ом году...)

  Книга включает в себя не только описание медицинских случаев, Федор Григорьевич рассказывает о своей жизни в целом, и это выходит у него так просто, как будто он беседует лично с тобой под чаек. А жизнь эта, без преувеличений, получилась непростой: тяжелая болезнь в юности, Финская война, работа в блокадном Ленинграде, практика в сельской глуши. Кого-то испытания ломают, Углов умудрился все это пережить, укрепить здоровье (хотя впоследствии периодически страдал болями), и постоянно учиться и совершенствоваться, не пристраститься к вредным привычкам.

  Лично меня в книге поразили две вещи больше всего. Первое, это в каких примитивнейших условиях проводились операции на открытом сердце, легких. Под местым наркозом зачастую, Федор Григорьевич постоянно сокрушается, что в их распоряжении был только новокаиновый местный(!) наркоз. Это сильно осложняло развитие медицины, было чревато для пациента болевым шоком. Я не медик, не могу полноценно рассуждать о недостатках и преимуществах того или другого способа наркотизирования, но на своем бытовом-обывательском уровне знаю, что под новокаином даже зубик лечить не стану. Печально, что в это время в мире развивалась анастезия, но в СССР почему-то пришла гораздо позже.

  Из этого как бы вытекает второй пункт, который при озвученных выше обстоятельствах со сложностью общего наркоза и обезболивании вообще очень многое говорит о личности хирурга. Федор Григорьевич очень трепетно относится не только к здоровью, но и к комфорту своих пациентов.
  

  
  И здесь мне хочется остановиться на важном вопросе хирургической практики, на необходимости щадящего отношения к больному.
  Наверное, потому, что мне самому пришлось испытать сильнейшие боли, сам мучился, находясь на операционном столе, я всегда сочувствовал больным, переживал за них, всю свою хирургическую работу старался проводить так, чтобы до минимума свести её травматичность, болезненность. Совсем безболезненных операций почти не бывает, однако сделать их терпимыми, легче переносимыми – это в возможностях врача, это должно быть его обязанностью, долгом.

  .
  К сожалению, и на данный момент это довольно частая проблема в медицине, к тебе относятся как к кусочку мяса, которое надо обработать и передать дальше по конвееру. Я понимаю, что такая тяжелая профессия очерствляет и придает циничности, поэтому к медикам всегда отношусь с большим пиететом, и главное по сути то, что тебе жизнь спасли, но всё же... Тем удивительней позиция Углова в те тяжелые времена, когда в условиях нехватки всего на свете он не только делал уникальные операции, но еще и сострадал своим пациентам.

  Федора Григорьевича, урожденного иркутянина, помнят и чтят в городе, которому он посвятил большую часть своей жизни. В Санкт-Петербурге есть сквер, названный его именем, а в 2016 году открыли памятник, посвященный этому замечательному человеку:
  

  17

  1,1K