Рецензия на книгу

• 

  Аноним10 июля 2011 г.

  Это будет не рецензия и даже не совсем отзыв.
  "Я сижу на берегу" - если не ошибаюсь, вторая книга Рубена Давида Гонсалеса Гальего, русского испанца-венесуэльца, больным ДЦП. Почему-то его первая книга, "Белое на черном", за которую он получил Русского Букера несколько лет назад, прошла мимо меня, так что начала со второй. Я бы такие книги включала в обязательную программу подросткового чтения, как прививку против жестокости, нетерпимости к иным людям, лишенным того, что есть у тебя, и обладающим тем, чего у тебя, возможно, нет. Особыми талантами, интеллектом, умением мыслить иначе. И как героическую литературу – были же у нас в свое время и "Как закалялась сталь", и "Повесть о настоящем человеке", и большого вреда они, по-моему, не принесли. Может, это далеко не шедевры литературы (плюс перегружены идеологией) – со школьных времен не перечитывала, но "Я сижу на берегу" тоже героическая литература, по-моему. Намного более героическая, потому что о детях-героях. И в ней нет соплей и тупой жалостливости, в ней правда жизни.
  Повесть о дружбе и выживании двух детей-инвалидов в детдоме и доме для престарелых, куда в советские времена отправляли таких брошенных детей. Возможно, отправляют и сегодня (очень сильное впечатление оставил материал о Джоне Лахуцки в "Снобе"), от чего становится еще страшнее. Один мальчик в повести Гальего болен ДЦП, другой – миопатией, то есть практически полностью недвижим.
  В книге все очень страшно – как в самой страшной жизни. Чем-то напомнило роман Мириам Петросян "Дом, в котором…" – но там все равно было полуфэнтези, некий мир, созданный автором. Здесь же все – от первого лица, с вкраплением театра абсурда. Героическая эта книга потому, что автобиографична, а биография Гальего – настоящий подвиг. Рожденный в Москве дочерью испанского коммуниста-генсека от венесуэльского борца за свободу, Гальего в детстве был оставлен родителями (его брат близнец умер при родах, у Рубена был ДЦП) и скитался по детским домам и прочим заведениям, куда у нас отправляют человеческий "брак", где он, как правило, погибает. Среди этого погибающего "брака" много талантливых детей, мечтающих стать радиоконструкторами, биологами, химиками... 30 лет спустя Рубен нашел-таки мать (потом она перевела на французский язык одну из его книг, он и отца нашел, но тот не откликнулся), и об этом был даже документальный фильм "Письмо матери" – тоже рекомендую к просмотру.
  …Много лет назад, будучи в Париже, я увидела незабываемую картину, которую пока невозможно представить в России. В садах Тюильри прогуливалась замечательная компания из пяти детей – инвалидов-колясочников и, видимо, их родителей, толкавших коляски. Все они смеялись, разговаривали друг с другом, и все выглядело органично и естественно. У нас же инвалид-колясочник на улице – явление нечастое. И вправду, как тебе спуститься на своей коляске, допустим, с третьего или пятого этажа "хрущевки"? А путешествие по городу – отдельная песня. Особенно если вспомнить наши автобусы-троллейбусы-трамваи, магазины и все такое прочее… Кое-что меняется в последнее время, какие-то пандусы появляются, кнопки для инвалидов на правительственных зданиях, но такое ощущение, что все это для очередной "галочки". Все равно жизнь инвалидов в основном протекает где-то там, в параллельном пространстве. И отношение государства к ним, как правило, ужасное – знаю женщину, которая ухаживает за больным сыном, получившим увечье уже после 20-ти лет (сломал позвоночник, практически неподвижен), и сколько денег и моральных страданий ей стоит посещение всех этих социальных служб. Они устроены так коряво, что каждый инвалид, даже, допустим, человек, которому ампутировали ногу, должен раз в год лично посещать эти службы, чтобы в очередной раз подтвердить свое увечье. Конечно, а вдруг у него выросла нога и ему больше не положены пособие или пенсия по инвалидности?
  И отношение общества в целом – у нас не любят, когда у человека какой-то физический недостаток и он выглядит иначе, порой считая, что он какой-то недочеловек. Хотя общение с ним может быть намного увлекательнее, чем с "полноценным" человеком: например, у детей, больных ДЦП, часто очень развит интеллект - тот же Гальего получил два высших образования, он юрист и специалист в области информатики, да еще и писатель; один из первых людей, встреченных мною очень много лет назад, кто овладел компьютером, был слепой (с рождения) библиотекарь в библиотеке для слепых, причем ему было более 50 лет. В то время, в 90-е годы, очень мало кто слышал о социальных сетях, а он уже состоял в каком-то сообществе и общался с виртуальными друзьями по всему миру.
  В "Я сижу на берегу" и об этом есть. Оба героя – умницы, которые развиваются и приспосабливаются к этому миру сами, не благодаря, а вопреки обстоятельствам.
  Хотя насчет отношения нашего общества к инвалидам я, возможно, не совсем права. Взять опять же Гальего - ему помогали с детства. И учителя в детдоме, о которых он вспоминает в фильме, и его друзья, с которыми он искал мать... Все-таки наши люди не бездушны - в отдельности. А вот общество почему-то выглядит именно таким, равнодушным и жестоким.
  ...Там же, во Франции, в один из вечеров включив в гостиничном номере телевизор, мы увидели благотворительный концерт для детей-инвалидов с участием различных звезд – я запомнила только Патрисию Каас. И фишка не в том, что это был концерт в пользу детей-инвалидов, а именно ДЛЯ: в зале (по-моему, там сцены как таковой не было, все происходило в общем пространстве типа по кругу) сидели дети-инвалиды, звезды пели для них и общались с ними. И дети были как обычные дети, понимаете? В нарядной одежде, с милыми детскими улыбками. И все это транслировалось на всю страну. У нас же транслируют концерты типа тех, что пафосно устраивает фонд "Федерация" – а слабо Путину спеть не для голливудских звезд, а вот для таких детей?
  Буду читать "Белое на черном".

  9

  71