Рецензия на книгу

• 

  Аноним8 декабря 2018 г.

  Небо — голубое, вода — мокрая, Бобрыкин — ненавистный

  А в детстве ты любил смотреть на небо.
  Помнишь, ты любил смотреть?
  И бежать со всех сил, кричать со всех сил.
  Помнишь, ты летел, ты почти летел!
  сТО Кривоструй

  Опять крутит вьюга снежинки, в чашке по кругу плывут чаинки, небо серое, давящее, низкое, постоянно хочется спать, а на телефоне открыта русская книжка, в которой происходит чёрте что. Вся жизнь циклична, и Долгая прогулка, в частности, тоже: в январе были «Петровы в гриппе и вокруг него» , а с ними в комплекте лёгкий озноб от температурных приключений героев и робкие надежды, что за год хоть раз удастся что-то прочитать в рамках игры из своего шкафа. В декабре «Убить Бобрыкина», сочетающийся с раскалывающимся от боли зубом, а вследствие изменённое состояние сознания, резонирующее с происходящим в голове главного героя Саши Шишина, и всё так же не тронутые книги на полках.

  Тысячи символов со стуком набираются на клавиатуре, глаза участников игры краснеют от недосыпа и традиционных цейтнотов на работе/учёбе в конце года/семестра и уменьшенных сроков сдачи отчётов, а головы судей пухнут от количества рецензий, проверить которые придётся до того момента, как все начнут резать оливье, или что вы там едите под выступление Светлейшего, который в очередной раз поздравит дорогих россиян с Новым годом.

  Мандарины, мысли о подарках всем родственникам, ёлочки у магазинов и огоньки — всё это невольно проникает в голову и создаёт новогодний хаос. Думается мне, именно поэтому главный антагонист (по мнению рассказчика, конечно) романа, Бобрыкин (ненавистный), с первого же его упоминания стал ассоциироваться у меня с Ипполитом из «Иронии судьбы». Если взглянуть на Ипполита объективно — да разве ж он плох? Банален, конечно, зато успешен, а какая фактура, какая шапка, да и вроде любит Надю, а она, кажется, его. Бобрыкин такой же, его грешок лишь в том, что смеялся в детстве над Сашей Шишиным, а потом вырос и стал нормальным человеком, то есть без проблем может купить верёвку в хозяйственном магазине, работает, готов взять квартиру в ипотеку для семьи. А Саша — нет. У Саши есть трогательная наивность, как у Жени Лукашина, вот только Женя Лукашин не клинический идиот. А Саша — да.

  Мельтешение страниц, скрип извилин и работа всех пяти (шести) чувств — «Убить Бобрыкина», в основном, не про сюжет, а про всем нам знакомые из детства образы, складывающиеся в своего рода белый стих, вводящий читателя в транс:

  
  
  Парил гудрон, цвела сирень, Сергиевский шиповник ракушки раскрывал, ручьи сметали к люкам снег вишневый, и ветер тек навстречу теплый, южный, как будто в небе жарили картошку с луком, ну или сырники изюмные пекли…
  

  Помимо водоворота вкусов, запахов и детских ассоциаций в книге есть и своеобразный юмор:

  
  — А как тебя зовут? — спросила девочка из тридцать третьей снизу. Он промолчал, на всякий случай. «Молчи, за умного сойдешь», — советовала мать.
  — Ты что, дурак? — спросила девочка из тридцать третьей снизу, он молчал.
  

  Интересным упражнением при чтении было смещать точку зрения на происходящее. С точки зрения инфантильного Бобрыкина всё очевидно: Танечка — свет в оконце, Бобрыкин — воплощение зла, мать — православнутый домашний тиран, от которого несёт замшелостью. Был ли когда-то у него отец — непонятно. «Капитан дальнего плавания» звучит уж слишком похоже на фольклорную отмазку матерей-одиночек. А с точки зрения Тани, например? Вот представьте, когда-то вы дружили с мальчиком из квартиры сверху. Только вы выросли, завели семью, повзрослели, а он — нет. И каждый день вы натыкаетесь на его влюблённый тупой взгляд. Или ещё лучше: на его полоумную мамашу, которая неискренне вам улыбается, а вслед шепчет проклятия. А у вас маленький ребёнок, между прочим. И когда муж (любимый) наконец-то находит способ увезти вас из этого паноптикума, происходит страшное (если действительно происходит).

  Очень сложно сказать, чем закончилась книга: может быть, умер один персонаж, может два, а может и три. Верить рассказчику удаётся едва ли: он и сам уже не знает, где воспоминания, где морок, где сон, а где реальность. И вроде его жалко, как жалко Кэрри Стивена Кинга , которую так же затюкала верующая мать, но в то же время, глядя с точки зрения Тани, и не жалко вовсе. Игры в изумрудный город, путешествие в Австралию и желание летать хороши и милы, но только в детстве. А когда этим всерьёз занимается великовозрастный мужчина, а тем более, пытается заманить в них окружающих, да ещё и вредит им — это уже жутковато. Даже если он сам в этом не виноват.

  13

  478