Рецензия на книгу

• 

  Аноним5 декабря 2018 г.

  В предисловии к книге я прочитала, что это, действительно, подстрочник. Т.е. все это автор сама рассказывала в книге. Может быть, в этом случае мне следовало лучше посмотреть фильм? Скачав аудиоверсию и услышав в предисловии о необычном способе рассказа героини, о нахождении нужных слов "на лету", о своеобразной манере речи, я надеялась все это услышать сама, но этот текст явно начитала профессиональный диктор. Мне кажется, что частичка обаяния автора при этом была утрачена. Впрочем, это только мои предположения, ведь фильм я пока не смотрела.
  Что же мы увидим в книге? Мы услышим рассказ человека, который смог выжить в непростую эпоху. Конечно, я сравнивала ее с другими прочитанными мною книгами. Например, с Керсновской. С одной стороны, Керсновская прошла лагеря, поэтому тут нельзя приравнивать напрямую. С другой стороны, хотя книга Керсновской была очень ценной в плане информации и местами шокирующей, но изложение Лунгиной оказалось мне ближе и несколько проще. Она не пыталась возвеличить себя, не упирала через слово, скажем, на то, что она - замечательный переводчик, подарила нашим детям Карлсона, сделала его культовым героем нашей страны. Например, в Америке дети не знают Карлсона, они читают другие книги, и этот забавный человечек с пропеллером вовсе не является их детской мечтой и участником их фантазий. Это, пожалуй, самая известная книга, хотя она переводила еще многих и многих авторов. Ну, а мне запомнилась небольшая книга Бориса Виана "Пена дней". Она достаточно сложная и полная аллюзий. Ее и в самом деле тяжело переводить, потому что вся суть там не в сюжете как таковом. Там нужно верно подобрать каждое слово, чтобы передать нам, что хотел сказать автор. И Лунгина пишет о том, как долго, два года, переводила она эту работу, со своего любимого французского языка, чтобы четко подобрать каждое слово. Ей это удалось. Я не люблю постмодернизм, обычно такие путанные книги, содержание которых можно назвать бредом автора, отталкивают меня. Но эта была по-своему очень красива, и очаровала меня не смотря ни на что. Думаю, в этом есть немалая заслуга переводчика.
  Лунгиной повезло, ни она, ни ее родители не были арестованы. Я не знаю, что спасло ее отца в 33, когда его срочно отозвали из Берлина на родину. И я уже достаточно взрослая, чтобы не осуждать ее мать, которая, несмотря на любовь к мужу, не захотела возвращаться домой, предпочла развод, второй брак, жизнь в Париже. Тогда же наша маленькая героиня побывала и в Тель-Авиве (нет, тут могу ошибиться в названии), где жила ее бабушка, еврейка. Взгляд на жизнь ортодоксальных евреев, даже при том, что бабушка не была верующей, шокировал ребенка, подвластность бабушки мнению соседей, внутренние бессмысленные (по крайней мере в глазах ребенка) ограничения, отсутствие свободы оттолкнули ее от этой страны.
  Ей повезло прожить несколько лет в Париже, учиться в местной школе, найти себе друзей, более старших по возрасту, сформироваться на европейской литературе. Правда, мама не особо старалась, чтобы ребенок не оторвался от родной культуры, девочка не умела даже писать на русском языке, это усложнило в дальнейшем ее адаптацию на родине.
  Так или иначе, ареста отца, которого так опасалась мама, не произошло. Любовь взяла свое, она порвала со вторым мужем, отказалась ехать в Америку и вернулась в СССР. Судьба еще неоднократно хранила их. Девочка, не умевшая писать по-русски, конечно, не могла ходить в обычную школу, ее отправили в школу для иностранных детей, на год. Потом только перевели в русскую. Сколько было у нее переживаний, когда она разлучалась с привычным коллективом. Но отец был непреклонен. А на следующий год, у большинства детей из той школы арестовали родителей, и школу закрыли. Потом, во время волн арестов, был еще один период, когда должны были арестовать отца. И снова он получил спасение, хотя уже в более печальном виде, в форме смертельной болезни. Но она сохранила его домашних.
  Словом, лагеря автор избежала, хотя многих из ее окружения арестовывали, подруг, коллег. Она рассказывает об их жизни, не там, а здесь, после возвращения. Рассказывает о тотальном страхе, который угнетал всех и каждого, рассказывает о тех случаях, когда и она сама сталкивалась с КГБ. Потом была смерть Сталина, желание пойти на его похороны, охватывающее буквально всех и каждого. Потом хрущевская оттепель и первые ростки литературы о том, закрытом. Поскольку она была переводчицей, то вращалась в литературных кругах, а ее муж работал в театре. И из ее уст мы имеем взгляд на культурную прослойку Москвы. Тут и рассказ о Твардовском, не сухой, а живой и яркий, помогающий себе представить этого человека во плоти. Мне всегда было непонятно, как могли напечатать "Ивана Денисовича", даже несмотря на оттепель, и только из ее рассказа я поняла, почему. Показывает она и Солженицына с Шаламовым. Немного слов о каждом, но облик из вырисовывается четко и ясно. Солженицын был человеком очень мощной внутренней силы, но при этом он, общаясь с людьми, не пытался слушать их, вникать, узнавать. Он только проповедовал каждому что и как ему надлежит делать. Шаламов же умер в нищете, его произведения не были оценены, даже не Западе, где их напечатали, и автор дает свое объяснение, почему это так случилось. Думаю, она права, она очень чуткий переводчик, и не могла не понимать подобных деталей. И другие фамилии, некоторых могу и упустить. Евгений Евтушенко - неоднозначное мнение, т.е. в целом хорошее, но она не стесняется и упоминать непонравившиеся ей моменты (да и у многих из нас в жизни, наверное, бывали подобные вещи), Виктор Некрасов, который сначала очень ее насторожил, а потом стал близким другом семьи.
  Потом идут годы диссиденства, атмосфера в стране несколько меняется, но все равно есть и аресты, и психиатрические лечебницы, и обыски, и слежка на улице, и высылка из страны, и просто лишение работы: запрет печататься, ставить пьесы и прочее. Автор и в самом деле отлично владеет языком. Она может передать мысль, внутреннюю сущность происходящего.
  При выносе из мавзолея тела Сталина молодое поколение, в своем юношеском пылу, бросало жестокие обвинения в глаза старшему, как оно могло допустить подобное, почему оно боялось, вот они бояться не будут! И именно на этот вопрос она отвечает своей книгой, описывает разную атмосферу разных лет. А ей, такой чуткой, не самовлюбленной героине, а обычному человеку, опасающемуся за свою судьбу и судьбу мужа, она видна хорошо. С тех самых пор, как она вернулась в СССР. Потому как человек, уже воспитанный на европейской культуре, не мог принять " с молоком" то зомбирующее воспитание, которое давалось здесь, и многие вещи сначала проходили через ее сознание, чем-то отталкивали, несмотря на все ее попытки полностью влиться в детский коллектив.
  История продолжается и дальше, ко времени Брежнева, к Горбачеву, она рассказывает историю всей своей жизни, в которой отразилась эпоха. Но наибольшее впечатление, конечно, остается от времени ее молодости. И события тогда были более значительными для истории нашей страны, и, главное, в молодости всегда наиболее яркие впечатления, наиболее активное участие в общественной жизни, наиболее светлые воспоминания о тех днях, чтобы там не происходило.

  15

  1,1K